По целому ряду психологических тестов подростковые и юно­шеские нормы психического здоровья существенно отличаются от взрослых. Так, изучение 15 тысяч 14—15-летних американ­ских подростков посредством Миннесотского личностного теста (MMPI) [1] широко применяемого в целях психодиагностики (в том числе и в СССР), показало, что вполне нормальные под­ростки имеют более высокие показатели по шкалам «психопа­тия», «шизофрения» и «гипомания», чем взрослые. Это значит, что эмоциональные реакции, которые у взрослого были бы симп­томом болезни, для подростка статистически нормальны. Про­ективные тесты (тест Роршаха и Тест Тематической Апперцеп­ции) показывают рост уровня тревожности от 12 к 16 годам. На переходный возраст приходится пик распространения синдрома дисморфофобии (бред физического недостатка), а после 13—14 лет, по данным известного психиатра А. А. Мегробяна, резко возрастает число личностных расстройств, в частности случаев деперсонализации.

Психолог В. Р. Кисловская, изучавшая с помощью проектив­ного теста возрастную динамику тревожности, нашла, что до­школьники обнаруживают наибольшую тревожность в общении с воспитателем детского сада, наименьшую — с родителями. Младшие школьники наибольшую тревожность обнаружили в общении с посторонними взрослыми людьми, наименьшую — со сверстниками. Подростки наиболее тревожны в отношениях с одноклассниками и родителями и наименее — с посторонними взрослыми и учителями. Старшие школьники (IX класс) обна­ружили самый высокий по сравнению с другими возрастами уровень тревожности во всех сферах общения, но особенно рез­ко возрастает у них тревожность в общении с родителями и те­ми взрослыми, от которых они в какой-то мере зависят. По мне­нию ведущего советского специалиста по юношеской психиат­рии А. Е. Личко, возраст от 14 до 18 лет представляет собой критический период для психопатий. Кроме того, в этом возра­сте особенно остро проявляются, акцентуируются некоторые свойства характера; такие акцентуации, не будучи сами по себе патологическими, тем не менее повышают возможность психиче­ских травм и отклоняющегося от нормы поведения. Например, заострение такого типологического свойства юноши, как повы­шенная активность и возбудимость (гипертимность, на языке психиатрии), нередко делает его неразборчивым в выборе знакомств, побуждает ввязываться в рискованные авантюры и со­мнительные предприятия. Типологически обусловленная замкну­тость в ранней юности иногда перерастает в болезненную само­изоляцию, которой может сопутствовать чувство человеческой неполноценности и т. д.

Однако эмоциональные трудности и болезненное протекание переходного возраста лишь побочные и не всеобщие свойства юности. Упомянутое указание В. С. Мерлина, что по мере раз­вития личности между ее различными подсистемами склады­ваются все более сложные и многозначные связи, которые можно понять лишь в рамках целостной, интегральной индивидуаль­ности, касается и эмоций. Существует, по-видимому, общая за­кономерность, действующая в фило- и онтогенезе, согласно ко­торой вместе с уровнем организации и саморегулирования орга­низма повышается и уровень его эмотивности, но одновременно и его избирательность. Круг факторов, способных вызывать у человека эмоциональное возбуждение, с возрастом не сужи­вается, а расширяется. Более разнообразными становятся спо­собы выражения эмоций, увеличивается продолжительность эмо­циональных реакций, вызываемых кратковременным раздражи­телем, и т. д. Если бы взрослый человек реагировал на все раздражители с непосредственностью ребенка, он бы неминуемо погиб от перевозбуждения и эмоциональной неустойчивости — ведь круг значимых для него отношений гораздо шире детского. Взрослого спасает развитие эффективных механизмов внутрен­него торможения и самоконтроля, а также способность избира­тельно реагировать на внешние воздействия.

Весьма поучительно в этом плане проведенное Г. Джонсом в рамках Калифорнийского лонгитюда объективное, с помощью кожно-гальванической реакции (КГР), измерение эмоциональ­ных реакций одних и тех же детей разного возраста на одинако­вые и на разные стимулы. Оказалось, что у маленьких детей КГР слабее и вызывать ее труднее, чем у старших; эмоциональ­ные реакции младенцев относительно недифференцнрованны и проявляются в самых разнообразных движениях и звуках. Ста­новясь старше, ребенок научается контролировать и подавлять некоторые внешние проявления эмоций, эмоции как бы уходят внутрь, интериоризируются, создавая внутренние источники воз­буждения, и одновременно дифференцируются. Г. Джонс сопо­ставил эмоциональные реакции (измеренные с помощью КГР) 12-летних подростков и 17-летних юношей на три типа словесных стимулов – приятных, неприятных и безразличных. Общая эмо­циональная реакция оказалась у юношей немного выше, чем у подростков. Но главное различие между ними заключается в уровне избирательности: разница в уровне реакции и а эмоцио­нально заряженные и нейтральные стимулы у юношей гораздо больше, чем у подростков. Отсюда вытекает, что юношеские эмоции, как и интеллект, нельзя измерять без учета того, что значит и насколько существен данный конкретный стимул или ситуация для данного испытуемого.

_________________________________________________________________________________

[1] Характеристику этого теста и его модификаций см.: Березин Ф. Б., Мирошников М. П., Рожанец Р. В. Методика многостороннего исследования личности. М., Медицина, 1976.

стиль мышления – предыдущая | следующая – эмоциональная реактивность

Оглавление. Кон. И.С. Психология юношеского возраста.

Консультация психолога детям, подросткам и взрослым.