Женщина находится в полном смятении, от этого «действительно­го» появления, она знает, что не спит, а вследствие того, что ничего не знает о галлюцинациях и псевдогаллюцинациях, убеждена, что это было «видение», и боится, не сошла ли она сума. Оказалось вполне достаточ­но короткого психотерапевтически направленного поучения, объяснения пресомничесих и постсомнических галлюцинаций для того, чтобы жен­щина совершенно успокоилась. Следовательно, единичное появление галлюцинаций в постсомническом состоянии, интактность интегральности личности, краткая длительность попытки интерпретировать «виде­ние» как «видение» и решение немедленно обратиться к врачу, не позво­ляют рассматривать психическое состояние женщины или ее личность как абнормальную.

Другой пример:

Иная женщина обратилась к своему участковому врачу за советом, что ей делать с мужем-алкоголиком. Врач посоветовал ей подать заявление о принудительном лечении, предложил ей целую тактику как поступить и пообещал, что он не сообщит, кто написал это заявление, сказав ей: «Ваш муж мог бы Вам отомстить!».

И произошло следующее. Каждый раз, когда женщина идет наве­стить своего мужа, всегда думает о том, что он ее подозревает, что «она его посадила», что после возвращения он отомстит ей, лишь только убедится в том, что она его предала. Женщина испытывает чем дальше, тем большее напряжение, упрекает себя в том, что «предала» своего мужа, начинает всматриваться в лица своих соседей, как они на нее смотрят, и когда один задумавшийся сосед не поздоровался с ней, интерпретирует это как доказательство презрения к ней как к жене-предательнице. Па­раноидная перцепция быстро развивается, становится бредом. Пациент­ка убеждена, что люди презирают ее, что плюют перед ней на улице, что отворачиваются от нее в трамвае, что в магазине с ней перестают разговаривать. Она впадает чем дальше, тем в большую депрессию, присо­единяются галлюцинации, особенно она слышит ненавидящий смех сво­его мужа и голос «Убью тебя! Убью тебя!». Больная совершает попытку самоубийства.

Если проанализировать этот второй случай, то видно, что пациент­ка неадекватно воспринимает, неадекватно интерпретирует действи­тельность и неадекватно реагирует. Состояние ее укрепляется в отноше­нии интенсивности, экстенсивности, длительности и глубины, галлюци­нации появляются все чаще и чаще. Нарушенная интеграция личности, бредовая интерпретация данных действительности и суицидная попытка отчетливо смещают психическую деятельность и личность до сегмента абнормальности.

Все эти признаки, которые определяют позицию индивида на континууме Н-А (нормальность-абнормальность), бывают тем про­чнее, чем лучше они проверены продуманным и тщательным анамне­зом, результатами анкетных, тестовых и лабораторно-экспериментальных проб, и чем больше они совпадают с данными статистических, функциональных и социокультурных норм (гомосексуальность в Греции считалась общественно допустимой). И наоборот: любое несовпадение с точки зрения определения позиции индивида на континууме Н-А тре­бует самого пристального внимания, интерпретационной осторожности и верификации. Именно те данные, которые не совпадают с другими, являются наиболее важными для дифференциального диагноза и для определения позиции на континууме Н-А.

Но определение позиции на континууме Н-А предполагает также знание относительно постоянных черт основной личности (интровертность, экстравертность, витальность, тип ВНД и т. п.).

Что касается терминологии, то мы полагаем, что было бы выгодно применять понятия нормальность, ненормальность, анормальность, и абнормальность, а также прилагательные абнормальный, ненормаль­ный для таких фактов, явлений и процессов, которые находятся вне об­ласти личности и человеческой психики (например, абнормальная величина, ненормальная функция почек и т. п.), а для психических процессов и личности оставить терминологическую пару: нормальность – абнормальность. Эту дифференциацию нельзя провести у прилагательных нормальный – абнормальный. Отличие можно провести только у прилагательного абнормный и у наречия абнормно (например, абнормно большой), которые выражают отношение к норме, определяемой количественно. Понятие абнормальность мы рекомендовали бы применять для частных случаев абнормальности (абнормальность шести пальцев, напр.). Понятие аномальность, аномалия и прилагательное аномальный было бы целесообразно оставить для тех явлений, состоянии, личности и процессов, которые не являются обычными, привычными, а представляют собой крайние варианты в пределах нормы: гениальный человек является аномальной личностью, но не абнормальной личностью. Однако аномальной личностью является также и психопат, чудак и человек (как говорил Геверох), «странный». Дерево, цветущее вновь в один и тот же вегетационный период было бы аномальностью (а-номос, т. е. выпада­ющий из обычной, привычной закономерности).