8. «Естественное» и «социальное» в языковой способности человека

Исследования речевого мышления в психолингвистической тра­диции— отечественной и зарубежной — на современном этапе развития представлений о речевой деятельности и ее механиз­мах немыслимы без обращения к онтогенезу мышления и речи. Генетические корни мышления и речи, насколько это следует из данных генетической психологии [Пиаже, 1932; Выготский, 1956; Валлон, 1967], надо искать в предметно-практической деятельности ребенка. Однако обращение только к этому виду деятельности не дает полного объяснения тех сложных процес­сов, которые сопровождают или определяют когнитивное разви­тие [Брунер, 1974]. Последнее в большой степени зависит от развития не только практической деятельности, но и от дея­тельности речевой. Вот почему онтогенез речи — это ключ к пониманию онтогенеза мышления. Вот почему одной из самых актуальных проблем современной психолингвистики является проблема адекватного объяснения механизмов овладения язы­ком в детском возрасте. Помимо самостоятельного научного значения, решение этой проблемы связано с целым рядом иных задач — теоретических (выявление грамматической и семанти­ческой структуры языка; использование языка взрослыми; ис­торические изменения в языке; оптимизация обучения родному и второму языку; диагностика и лечение речевых нарушений и др.).

Удивительный факт овладения сложнейшей структурой язы­ка за 3,5—4 года давно привлекает внимание ученых. Обширнейшая литература по этой теме включает и теоретические работы, и экспериментальные исследования. Между тем проб­лема весьма далека от разрешения, и одна из причин этого — отсутствие единой методологической концепции в понимании и исследовании процесса овладения языком. Задачей данной статьи являются рассмотрение и критический анализ некоторых таких концепций, получивших по тем или иным причинам наи­большее распространение.

Весьма распространенной и пока еще не опровергнутой окончательно концепцией овладения языком является теория врожденных знаний. Наиболее определенно эту точку зрения выразил Н. Хомский. Подобные взгляды высказывали, напри­мер, Д. Макнейл, П. Меньюк и Э. Леннеберг [McNeill 1970; Menyuk 1969; Lenneberg 1967]. Теория врожденных знаний (или врожденных структур) не является цельной концепцией, которая имела бы какие-то фундаментальные подтверждения. Однако ее распространенность заставляет остановиться на ней подробнее и на основе ее анализа показать, в чем сущность заблуждений сторонников этой теории. Введенное Н. Хомским различение языковой способности и языковой активности («lin­guistic competence», «linguistic performance») явилось, безуслов­но, продуктивным, но именно его трактовка сущности языковой способности принципиально отличается от ее понимания в со­ветской психолингвистике.

Эта концепция Н. Хомского неоднократно подвергалась критике в работах зарубежных авторов, но сами аргументы против теории врожденных знаний также страдают отсутствием методологической платформы и слабостью позитивных предложений. Поэтому представляется своевременным рассмотреть эту теорию с позиций современной советской психолингвистики. Попытаемся определить, что такое языковая способность. Мы понимаем под языковой способностью многоуровневую иерархи­чески организованную функциональную систему, отражающую в обобщенном виде систему языка. Эта функциональная систе­ма и обеспечивает овладение и владение языком.

Прежде всего требует ответа вопрос относительно природы языковой способности: является ли она врожденной, биологиче­ской или социальной, приобретаемой и развивающейся только в процессе развития и социализации личности?

В рамках нашей задачи мы можем определить естественное, биологическое как все то, что дано человеку филогенетически, т. е. как наследуемую сумму основ и возможностей тех дея- тельностей, в результате которых возможно овладение объективной действительностью и ее отражением. Социальное — это то, что усваивается человеком в ходе онтогенетического разви­тия, т. е. структуры тех деятельностей, которые могут быть совершены в определенных (внешних и внутренних) условиях и в определенных формах для удовлетворения собственно чело­веческих потребностей.

Концепция врожденного, биологически наследуемого харак­тера языковой способности, казалось бы, находит подтверждение в фактах, полученных за последнее время в ряде областей науки, прежде всего в этологии, показавшей наличие инстинк­тивных, врожденных форм поведения животных (К. Лоренц). Кроме того, чрезвычайно интересными данными располагает экспериментальная физиология, где работами Н. П. Бехтеревой установлены своеобразные и очень сложные функции нейронов в речепроизводстве. Подобные факты как бы подтверждают правильность точки зрения относительно априорности языковой способности (компетенции), служащей предпосылкой употреб­ления языка. Однако исследования онтогенеза речи показывают именно социальный, а не врожденный характер языковой спо­собности человека. Указанные же факты раскрывают функцио­нирование физиологической основы речи, не говоря ничего относительно природы и развития языковой способности.

Разумеется, нельзя отрицать роли природных факторов в формировании языковой способности (место этих факторов – будет отмечено ниже). Однако быть основанным на чем-то и быть этим чем-то — разные вещи. Например, практически все­ми исследователями детской речи отмечается наличие гуле­ния — своеобразного «звукопроизводства» в первые месяцы жизни ребенка. Причем факты гуления отмечаются и у глухо­немых от рождения детей. Вместе с тем стадия лепета (следующая после гуления в онтогенезе речи) наступает только у слышащих детей. Механизм гуления, таким образом, посколь­ку он есть у глухих детей, является врожденным, однако он никогда не переходит в лепет, если отсутствуют воспринимае­мые на слух реакции взрослых, т. е. влияние социальной среды. Если гуление имеет аутогенный характер, то закрепление фо­нетики родного языка в лепете социально [Горелов 1976].

Лингвистика – предыдущая | следующая – Критика бихевиоризма

Исследование речевого мышления в психолингвистике

Консультация психолога при личных проблемах