Отдельные психологические теории формируют представле­ния о мышлении разной степени адекватности, поэтому не безразлично, какую психологическую концепцию использует иссле­дователь в своей работе. При изучении речевого мышления су­щественно исследовать не только взаимосвязь таких сложных процессов, как речь и мышление, но и отношение их к деятель­ности, в структуре которой они развертываются и которая вы­звала к жизни само речевое мышление.

Психологической концепцией, которая создала наиболее адекватный понятийный аппарат для исследования речевого мышления в структуре деятельности человека, как нам пред­ставляется, является общепсихологическая теория деятельности.

Подводя итог оценке сотрудничества лингвистики с филосо­фией и психологией, мы можем утверждать, что наибольший вклад в исследование речевого мышления вносят именно эти дисциплины. Поэтому дальнейшее изложение целесообразно построить как анализ их вклада в исследование проблемы.

Естественно, что, анализируя достижения этих дисциплин при исследовании речевого мышления, мы вынуждены ограничиться только некоторыми, в частности философскими, катего­риями, наиболее существенными для рассматриваемой проб­лемы.

Понятие деятельности, разработанное философией Нового времени, прежде всего немецкой классической философией (Кант — Фихте — Гегель), в качестве универсального объясни­тельного принципа пришло на смену понятию космоса, которое играло роль универсального объяснения в античности, и уни­версального объяснительного понятия природы в средневековой философии [Готт, Землянский 1981].

В философской рефлексии деятельностный объяснительный принцип обладает следующими преимуществами в сравнении с универсальным объяснением путем сведения к природе. Прежде всего понятие деятельности, разработанное немецкой классической философией, — это особым образом расчлененная реальность, и этим самым очерчиваются границы реальности, ставшей объектом социального познания. Понятие деятельности как объяснительный принцип задает исследовательскую про­цедуру: первичным для объяснения существования индивидов являются содержательные связи, формирующиеся между ними как элементами структуры деятельности [Юдин 1978, 292], этим самым объяснение переносится в надприродную сферу.

Социальная реальность в качестве объекта познания пред­стает перед исследователем как внутренне организованная реальность, источником и механизмом этой организации явля­ется деятельность. «Следовательно, понятие деятельности не просто задает реальность в новых границах, но и указывает ис­точник ее законосообразности, естественного изменения, притом источник умопостигаемый, лишенный всякой мистификации» [Юдин 1978, 293].

В философской доктрине Гегеля, которая явилась вершиной немарксистской разработки понятия деятельности, было сфор­мировано «структурно расчлененное представление деятельно­сти». Гегелевская схема «цель — средство — результат», полу­чившая дальнейшую разработку в философской литературе, дала возможность строить специализированные для каждой конкретной дисциплины интерпретации деятельности [Юдин 1978, 293].

Марксизм внес большой вклад в разработку понятия дея­тельности как объяснительного принципа. В первую очередь нужно назвать понятие предметной деятельности, которое в про­тивоположность гегелевской идеалистической трактовке дея­тельности представляло собой ее материалистическую трактов­ку. Опять же в борьбе с гегелевским идеализмом было сформи­ровано социально-историческое понимание субъекта деятельно­сти. Принцип двойной детерминации деятельности — детермина­ция логикой цели и логикой объекта деятельности — также яв­ляется вкладом марксистской философии в разработку деятель- ностного объяснительного принципа.

Для нашего дальнейшего изложения целесообразно заме­тить, что понятие предметной деятельности, социально-истори­ческое понимание субъекта деятельности получили разработку в общепсихологической теории деятельности, и в частности в деятельностной концепции мышления.

Для характеристики деятельностного объяснения как иссле­довательской процедуры существенно то, что понятие деятельности принадлежит к так называемым предельным абстракци­ям. Предельность как характеристика этих понятий заключает­ся в том, что они описывают такую инвариантную ситуацию, к которой сводим целый класс ситуаций [Мамардашвили 1968₂]. Кроме того, эти понятия — предельные абстракции — в качестве формы мысли (в философском смысле) являются настолько прямым отражением содержания мысли, что не требуют иных понятий, их разъясняющих. «Их предельность означает, что при достижении уровня таких понятий мысль одновременно дости­гает предела в своем движении по объекту — далее она может углубляться только за счет движения уже в плоскости самой мысли, а не объекта, т. е. за счет рефлексии о самой себе…» [Юдин 1978, 275].

Деятельность как абстракция охватывает большой класс си­туаций, в которых человек в качестве активного субъекта, по­буждаемого мотивом, оказывает целенаправленное, сознатель­ное воздействие на противостоящий ему объект, используя имеющиеся средства. Деятельность как объяснительный прин­цип не только очерчивает познаваемую реальность, но и расчле­няет, структурирует (моделирует) ее в процессе познания на­столько адекватно, что само понятие деятельности не требует дальнейшего более дробного членения, а только специфической интерпретации в структуре конкретной научной дисциплины.

Забегая несколько вперед, заметим, что мышление может быть подведено под класс ситуаций, описываемых понятием деятельности как предельной абстракцией.

Деятельностный подход к мышлению, в частности представ­ление о мышлении как специфической деятельности, дает воз- мижность представить мышление не только как продукт объек­тивной действительности, но скорее как продукт человеческого отношения к этой действительности, так как отношение челове­ка к объективной действительности реализуется как деятель­ность.

Поэтому закономерности мышления человека следует рас­сматривать не как закономерности природного явления, а как явления социального, имеющего субъективную форму существо­вания.

Отсюда следует, что доказательство тезиса об общечелове­ческом характере мышления кроется в деятельностной природе мышления. Общечеловеческий характер мышления — это харак­теристика не самого мышления, а человеческой деятельности, дериватом которой является мышление. Универсальность логи­ческих операций, на которой основывается общечеловеческий характер мышления, — это универсальность сформированная во внешней, практической деятельности, а мышлению она свойст­венна, потому что оно — знаковая форма осуществления дея­тельности. Структурная изоморфность внутреннего, знакового деривата внешней деятельности, т. е. мышления, — это следствие переноса характеристик внешней деятельности, т. е. перенос универсальности логических операций внешней деятельности на ее внутренний дериват. Иначе говоря, общечеловеческий харак­тер мышления — это не атрибут, присущий ему имманентно, а атрибут внешней деятельности, ставший атрибутом только как следствие генетических связей между деятельностью и мышле­нием.

Язык и мышление – предыдущая | следующая – Концепция идеального

Исследование речевого мышления в психолингвистике

Консультация психолога при личных проблемах