III. 3. Самосознание и образ «я» (со­циальная перцепция)

Исследования социальной перцепции, того, как люди воспри­нимают друг друга, показывают, что с возрастом образ воспри­нимаемого человека существенно меняется. А. А. Бодамев пред­лагал ученикам I, V, VIII и X классов охарактеризовать знако­мых сверстников, выделив главные особенности их личности. Оказалось, что пятиклассники в два раза реже первоклассников упоминали факты, характеризующие отношение к учителю; зна­чительно реже упоминали учебную работу. Количество упомина­ний об учебе продолжает снижаться и у восьмиклассников; они реже фиксируют отношение товарищей к учителям и родителям. Эта тенденция продолжается и в X классе. Место ситуативных качеств в характеристиках старшеклассников постепенно зани­мают обобщенные личностные свойства. Восьмиклассники в че­тыре раза чаще пятиклассников отмечают кругозор сверстника, значительно чаще упоминают его способности, интеллект, эмо­циональные и волевые качества, отношение к труду. Втрое чаще, чем у пятиклассников, упоминаются жизненные планы и мечты.

В X классе заметно увеличивается число указаний на убеж­дения и кругозор, умственные способности, эмоции и волю; заметно растет удельный вес свойств, связанных с отношением к труду и к другим людям, но уже не отдельно к учителям и ро­дителям, а как более обобщенное личностное качество. Аналогич­ные тенденции наблюдаются и в развитии самохарактеристик, которые становятся более обобщенными, дифференцированны­ми и соотносятся с большим числом «значимых лиц».

Возрастные сдвиги в восприятии человека включают, таким образом, увеличение числа описательных категорий, рост гибко­сти и определенности в их использовании; повышение уровня избирательности, последовательности, сложности и системности этой информации, использование все более тонких оценок и свя­зей; рост способности анализировать и объяснять поведение че­ловека; появляется забота о точном изложении материала, же­лание сделать его убедительным. Те же тенденции характерны для самоописаний, которые у подростков и юношей имеют гораз­до более личностный и психологический характер и одновремен­но сильнее подчеркивают отличия от остальных людей.

В общем и целом наиболее заметные сдвиги в характере со­циальной перцепции происходят не в переходном возрасте, а между 7 и 10 годами, когда ребенок научается мысленно ста­вить себя на место другого, эмоционально сопереживать и де­лать «психологические» заключения о других людях. Однако именно в 14—16 лет осознаются, по-видимому, интегральные свя­зи этих, давно уже известных психических свойств; таким обра­зом простая совокупность свойств превращается в целостную модель или имплицитную (подразумеваемую, но не формулируе­мую прямо) теорию личности, с помощью которой юноша орга­низует и структурирует свое отношение к другим людям и соб­ственное самосознание.

Открытие своего внутреннего мира очень важное, радост­ное и волнующее событие, но оно вызывает также много тревож­ных и драматических переживаний. Вместе с сознанием своей уникальности, неповторимости, непохожести на других приходит чувство одиночества. Юношеское «я» еще неопределенно, рас­плывчато, диффузно, оно нередко переживается как смутное бес­покойство или ощущение внутренней пустоты, которую чем-то необходимо заполнить. Отсюда растет потребность в общении и одновременно повышается избирательность общения, потреб­ность в уединении.

До подросткового возраста свои отличия от других привле­кают внимание ребенка только в исключительных, конфликтных обстоятельствах. Его «я» практически сводится к сумме его иден­тификаций с разными значимыми людьми. У подростка и юно­ши положение меняется. Ориентация одновременно на несколь­ких значимых других делает его психологическую ситуацию не­определенной, внутренне конфликтной. Бессознательное жела­ние избавиться от прежних детских идентификаций активизи­рует его рефлексию, а также чувство своей особенности, непохо­жести на других. Сознание своей особенности, непохожести на других вызывает весьма характерное для ранней юности чув­ство одиночества или страх одиночества.

«Странное чувство сейчас преследует меня,— пишет в днев­нике восьмиклассница. — Я чувствую одиночество. Раньше я, наверно, была центром общества, а теперь — нет. Но как ни уди­вительно, меня это не задевает, не обижает. Мне стало нравить­ся одиночество. Мне хочется, чтобы никто не влезал в мою жизнь, у меня полное равнодушие ко всем, но не к себе. Рань­ше, когда у меня наступало равнодушие, я думала: зачем жить? Но сейчас я очень хочу жить…» У этой девочки и в шко­ле и дома все благополучно, и сама она социально очень актив­на. Чувство одиночества, о котором она пишет,— нормальное явление, следствие рождения внутренней жизни. Но иногда по­добное переживание может быть острым и драматичным.

Представление подростка или юноши о себе всегда соотно­сится с групповым образом «мы»— типичного сверстника сво­его пола, но никогда не совпадает с этим «мы» полностью. Группа ленинградских девятиклассников оценивала, насколько определенные морально-психологические качества типичны для среднего юноши и девушки их возраста, а затем—для них са­мих. Образы собственного «я» оказались гораздо тоньше и, если угодно, нежнее группового «мы». Юноши считают себя менее смелыми, менее общительными и жизнерадостными, но зато более добрыми и способными понять другого человека, чем их ровесники. Девушки приписывают себе меньшую общитель­ность, но большую искренность, справедливость и верность. Ту же тенденцию Б. Заззо обнаружила у юных французов.

половое созревание – предыдущая | следующая – неизбежность смерти

Оглавление. Кон. И.С. Психология юношеского возраста.

Консультация психолога детям, подросткам и взрослым.