6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
А. Взаимоотношения терапевтических моделей.
Поскольку невротические, психотические и психосоматические расстройства могут рассматриваться как сужение реальных отношений, то четыре формы переработки конфликтов становятся ведущей терапевтической линией. Мы различаем формы переработки конфликтов и реальных отношений, которые были гипертрофированы, высокодифференцированы и привели к резко выраженной односторонности, и формы, которые превратились в конфликтный потенциал, поскольку не существовало возможностей для их развития. Иными словами, человек заболевает не только от того, что он пережил, но и от того, что он не смог пережить, если заложенные в нем способности не имели необходимых условий для развития. Конфликтные диспозиции развиваются, накапливаясь в форме незаметных наслоений микротравм, которые соответствуют устоявшимся семейным и переработанным в семье общественным концепциям. В соответствии с этим, мы изображаем четыре формы переработки конфликтов в виде двух равнозначных, или комплементарных схем (рис.10).
Эта схема представляет типичную форму подверженности конфликтам, которая объяснима с точки зрения индивидуального развития, при помощи четырех моделей для подражания и содержательно описывается в дифференциально-аналитическом опроснике. Эти функциональные взаимоотношения моделей, могут быть наглядно продемонстрированы на конкретном примере. Бизнесмен 34 лет, который, прежде всего, стремился сохранить импозантность, после многолетних попыток лечения у других психотерапевтов попал на прием ко мне. Он жаловался на функциональные сердечные расстройства, повторяющиеся боли в желудке и чувство страха, который был, прежде всего, страхом перед неудачей. До сих пор терапия затрагивала, прежде всего, психосоматическую переработку и, связанную с профессиональной деятельностью, проблематику достижения. В русле представленной модели мы расширили терапевтический спектр: на первом месте в проблематике находилась деятельность как форма переработки конфликтов. Его жизнь, сколько он себя помнил, строилась вокруг достижений. Идеальный образ, созданный им для самого себя, определялся понятиями успеха, активного, требовательного и бескомпромиссного бытия. Это нарциссическое желание неоспоримого совершенства, шло рука об руку с глубоким страхом оказаться несостоятельным. При заполнении опросника отрицательное значение в репертуаре его возможностей по переработке конфликтов имели сферы тела, контактов и фантазий. Несмотря на то, что это внесло большой вклад в динамику его конфликта, пациент этого не осознавал. Они как бы находились на окраине его действительности и не представляли интереса, они были недостаточно развиты и порождали, в свою очередь, тревогу. Это можно объяснить с точки зрения моделей для подражания, которые описывают пережитые в детстве семейные отношения. Они проявились, как страхи и чувство утраты. Достижение было перенято в качестве направляющего стимула. В отношении проблематики достижения для пациента как бы произошло слияние с образом его отца. Напротив, дефицитарные сферы стали оказывать влияние на потенциал потребностей пациента, который, подходя теологически, проявился в возникновении симптомов. Оба родителя больного были трудолюбивы и активны. Они внушили ему, что эмоциональное удовлетворение можно получить только в активности и достижениях. Контакты семьи достаточно ограничены. Если они выходили за пределы семьи, то это были производственные контакты. Прочее общение было «глупой затеей» или избегалось в силу опасений возможного соперничества. При этом, идеальным образом служило представление о таком товарище, который мог бы бескорыстно помочь нашему больному, если бы у него возникли сложности на работе или он не смог чего-то добиться. В то же время, он критически относился к этому идеальному образу, поскольку все-таки такого не существовало, и прежде всего потому, что он боялся, будто в результате его привязанности к другим людям сможет пострадать его независимость и бескомпромиссность.
Достижение было нарциссически компенсаторно гипертрофировано. Оно было той сферой, в которой пациент мог реализовывать свои желания и представления согласно концепции грандиозного Я. В отношении собственного организма, межличностных контактов и фантазий, которые не соприкасались со сферой достижения, сформировалась при этом неудовлетворенная потребность. В этих областях он был особенно уязвим.
Для своей защиты, в воображении, он создал себе грандиозного друга, который никогда не смог бы его разочаровать, который — «как хороший отец» — смог бы вынести, если больной оказался бы несостоятельным и слабым в своей деятельности. В то же время, эта фантазия отвергалась как нереалистичная, и он отказывался от усилий построить реальные устойчивые отношения. Наконец, никто уже не мог соответствовать его вымышленному идеалу и оправдать его ожиданий.
Из актуальных способностей на первом плане стоят деятельность, бережливость, аккуратность, пунктуальность и обязательность. Они обнаруживаются в концепциях, которые проявляются в его жизненном стиле, которые он называл своими мотивами, и в которых складывалось его восприятие.
Конфликтная ситуация может, таким образом, быть представлена так, как на рис. 11.
Терапевтическая стратегия была направлена в первую очередь на неразвитые сферы, которые могли быть заново переработаны с точки зрения перевоспитания (расширение цели в отношении к своему телу, межличностным контактам и воображению). Параллельно с этим проводился анализ гипертрофированных жизненных областей, причины которых были разъяснены пациенту.
Поиск самоутверждения – предыдущая | следующая – Описание пациента