Предположив, что причина лежит именно в “близнецовой ситуации”, не стимулирующей речевую активность, подменяющей ее более примитивными средствами общения, авторы прежде всего устранили эту ситуацию, разведя близнецов по разным группам детского сада, создав тем самым “объективную необходимость овладения языком и общения с помощью словесной речи” (там же, с. 91); кроме того, с одним из них проводили и специальные занятия по развитию речи, т.е. использовали тот же метод контрольного близнеца. Как пишет Александр Романович, уже через 3 месяца в речи близнецов – и лексике, и грамматике – наступили решающие сдвиги, и, кроме того, улучшилось и общее интеллектуальное развитие, особенно у того из них, с которым велись и дополнительные занятия.Этот эксперимент показал, “как при возникновении объективной необходимости в речевом общении у детей… не только появились новые формы общения при посредстве развернутой словесной речи, но и были вызваны щачительные изменения в структуре их сознательной деятельности, построенной на основе словесной речи” (там же, с. 93).

Вce эти работы Александра Романовича замечательны тем, что генетические задачи решались в русле определенной психологической концепции, а не просто с использованием тех или иных тестовых проб, как это бывает достаточно часто и сейчас. Вероятно, именно поэтому, несмотря на маленький объем выборок, они сразу же привлекли к себе внимание и зарубежных психологов: переводы этих работ появились практически в те же годы (Luria, 1936; Luria, Yudovitch, 1959; и др.), а сформулированные им подходы, – принципиально новые для того времени, – актуальны и продуктивны и сейчас. Однако есть еще одно, неизвестное ранее обстоятельство, связанное с ним периодом научной деятельности Александра Романовича. Как следует из недавно опубликованной архивной статьи (Лурия, 2002), у него в лаборато¬рии в Медико-генетическом институте работал американский исследователь Б. Прайс (В. Price) – автор первой в психогенетике обобщающей работы об ограничениях близнецового метода, цитируемой до сих пор (напр., Segal, 2000 и мн. др.). По каким-то причинам эту часть работы Александр Романович никогда не публиковал, только в его статье 1962г. есть краткое упоминание о ней. Г. Аллен в статье, посвященной памяти Б. Прайса, пишет, что интерес к этой проблематике возник у него именно во время работы в Медико-генетическом институте, т.е. у Александра Романовича. В те же годы (1933-1937) в Москве, в Институте генетики АН СССР, работал иидный генетик, сотрудник Т. Моргана, будущий лауреат Нобелевской премии Дж. Мёллер; в т. IV Трудов Медико-генетического института (1936 г.) он представлен как консультант этого института. Поэтому не исключено, что у Александра Романовича были контакты и с ним.

Кроме того, в 1975г. в журнале “Behavioral genetics” опубликована статья П.Я. Гальперина с соавт. (Halperin et all., 1975), содержащая обработку экспериментального материала, полученного им по тестам интеллекта на большой выборке близнецов 8-16 лет (146 пар МЗ и 155 пар ДЗ) в 1936г., во время работы в Москве, в Медико-генетическом институте, – т.е., с высокой вероятностью, – тоже у Александра Романовича. Результаты показали отсутствиe различий в структуре фенотипической дисперсии оценок интеллекта “в предвоенной России и современной Америке”. Все это говорит о высокой научной значимости того направления психогенетических исследований, которое было начато А.Р. Лурия в Медико-генетическом институте в 30-х годах XX века. Большинство поставленных им тогда проблем и предложенных решений актуальны и сегодня. Есть основания считать, что, если бы не трагические события 30-х ов и трудная судьба генетики, на созданном им фундаменте выросло бы ереснейшее, продуктивное направление психогенетических исследований, значимое, – как он писал, – для психологии в целом.

близнецовый метод – предыдущая | следующая – критические периоды развития

А. Р. Лурия и психология XXI века. Содержание