VI. 2. Юношеская дружба (настоящая дружба)

Но как ни приятно юноше чувствовать себя сильным и нуж­ным, этот тип отношений все-таки не отвечает его представлению о дружбе. Для ранней юности типична идеализация друзей и самой дружбы. По данным ряда экспериментальных психологи­ческих, исследований, представление о друге в юношеском возра­сте стоит значительно ближе к идеальному «я» испытуемого, к его нравственному и человеческому идеалу, нежели к его пред­ставлению о реальном «я», связь между идеалом испытуемого и его оценкой друга более тесная, чем между его идеалом и об­разом собственного «я». Младший для роли образца не подхо­дит. Поэтому, хотя общение с младшим и важно, оно восприни­мается скорее как дополнение дружбы со сверстниками, чем как ее альтернатива. У тех, кто дружит исключительно с младши­ми, выбор в большинстве случаев вынужденный. Либо это след­ствие отставания в развитии, когда по кругу интересов и поведению юноша объективно ближе к младшим, чем к сверстникам, либо результат каких-то психологических трудностей: застенчивости, боязни соревновательности, особенно свойственной мальчишеским компаниям, несоответствия уровня притязаний и возможностей и т. п. Перенос эмоциональной привязанности на младших в этом случае компенсаторный. Дружеская близость предполагает также некоторое сход­ство друзей. Но такое сходство наблюдается не всегда и не во всем. Д. Кэндел, обследовав большое число дружеских пар аме­риканских школьников (около 1900) от 13 до 18 лет, нашла между друзьями сходство в некоторых объективных характери­стиках (социальное происхождение, пол, возраст и т. д.) и опре­деленных чертах поведения, особенно если оно отклоняется от общепринятого; в психологических же свойствах друзей и их социальных установках сходство оказалось менее значительным. Дружба занимает исключительное, привилегированное место в ряду юношеских привязанностей. На вопрос: «Часто ли встре­чается настоящая дружба среди ваших сверстников?»— от 45 до 72 процентов ленинградских старшеклассников ответили: «Ред­ко», причем доля оптимистических ответов у мальчиков снижа­ется с 55 в VII до 33 процентов в X классах. Это говорит прежде всего о повышении уровня требований к дружбе и об усложненин ее критериев.

В отличие от младших школьников старшеклассники строго разграничивают друзей и «просто приятелей», причем число друзей обычно невелико. Среди ленинградских девятиклассни­ков одного друга своего пола имеют 23 процента юношей и 29 процентов девушек, двоих друзей — 31 процент юношей и 28 процентов девушек, троих — соответственно 17 и 22 процента, четверых и более — 26 и 17 процентов; дружеские связи сель­ских девятиклассников кажутся более экстенсивными. Количест­венное соотношение «интимно-замкнутой» (по определению вен­герского психолога Ф. Патаки) и групповой дружбы неодина­ково в разных социальных и культурных средах. Однако различие это существует везде: одни люди тяготеют к более интим­ной и исключительной, другие—к групповой дружбе. Психологическая близость с друзьями, мера приписываемо­го им понимания и собственной откровенности с ними в юности максимальна и значительно превосходит все прочие взаимоотно­шения. От друга старшеклассник ждет оценок не только близ­ких к его собственной самооценке, но и превышающих ее (от ро­дителей и одноклассников ждут более критических оценок). Это значит, что дружба выполняет специальную функцию поддер­жания самоуважения личности. Юношеская дружба уникальна также и в возрастном плане. Как первая самостоятельно выбранная глубокая индивидуаль­ная привязанность, она не только предвосхищает любовь, но от­части включает ее в себя. Отношения и привязанности взрослого человека более дифференцированны, дружеские связи теряют свою универсаль­ность, выступая скорее как дополнение семейных и иных привя­занностей. Это также способствует ретроспективной идеализа­ции «тотальной» юношеской дружбы. Однако в дружбе юношей отчетливо проявляются и все про­тиворечия этого возраста. Юношеская потребность в интимно­сти сильна именно потому, что принципиально ненасыщаема. Юность считается привилегированным возрастом дружбы, но са­ми юноши всегда считают настоящую дружбу редкой. По тонкому замечанию Б. Заззо, юность одновременно са­мый искренний и самый неискренний возраст. В юности сильнее всего потребность быть в согласии с самим собой, бескомпро­миссность, жажда полного и безоглядного самораскрытия. Од­нако известная неопределенность и неустойчивость представле­ний о собственном «я» рождают желание проверить себя путем разыгрывания каких-то несвойственных ролей, рисовки, само­отрицания. Юноша страдает оттого, что у него не хватает средств и возможностей выразить свой внутренний мир. Но бе­да не столько в недостатке средств, сколько в реальной неясно­сти, незавершенности его «я». Юность эмоциональна; старшеклассники бурно увлекаются новыми людьми, идеями, делами. Хотя эти увлечения порой непродолжительны, они помогают в короткий срок пережить и освоить много нового. Но освоение всякой новой информации предполагает также момент остранения. Прежде чем сознатель­но принять нечто новое и незнакомое, нужно сначала попробо­вать его «на зуб», перевернуть, критически проверить. Юноше­ская ирония, т. е. взгляд со стороны, служит средством такой проверки, психологическим противовесом безоглядному увле­чению.

юношеская дружба – предыдущая | следующая – интимная друж­ба

Оглавление. Кон. И.С. Психология юношеского возраста.

Консультация психолога детям, подросткам и взрослым.