Действия младенца в первые месяцы жизни не дифференцированы для него по критерию ценности, не модулированы (15), они не имеют объективного существования – начала, середины, конца и носят форму непрерывного потока активности. Младенец еще не в состоянии отличить действия, вызывающие прямой эффект, от действий, вызывающих эффект через воздействие на другого агента (15). Для ребенка в его активности еще не выступает ее смысловой и операциональный аспект, не разводятся такие структурные компоненты действия как его цель и средства.

Как показано в работах отечественных психологов предметное действие ребенка впервые рождается в ситуации взаимодействия с ма­терью, где ребенок осуществляет некоторое звено в совокупном дей­ствии. При этом ребенку задается “готовая цель” непосредственно в поле восприятия и демонстрируется способ ее достижения. (3). Смысло­вой аспект действия раскрывается ребенку через эмоциональную оцен­ку взрослым того, что ребенок делает (4). Т.е. действие является совместно-разделенным в том смысле, что ребенок не в состоянии “ос­мыслить” действие с начала до конца, в его целостности, и способен выполнить его лишь при условии, что мать раскроет для него, что, как и почему нужно делать.

Основанием для изучения генезиса коммуникативного действия послужил анализ Выготского возникновения указательного жеста. Его принцип анализа реализован в представлениях о процессе обретения коммуникативного значения такими “натуральными” проявлениями как крик, улыбка и пр. (11, 18, 15).

(Locka) (1980) для иллюстрации тезиса о том, что мать озна­чивает “натуральные” проявления ребенка в соответствии с принятыми в культуре критериями, приводит следующий пример. Ребенок плачет, елозит, дергает руками, ногами. Мать из всего многообразия его ак­тивности выделяет плач – как жест, означающий просьбу или требова­ние – и соответствующим образом реагирует, изменяя свое поведение. Через многочисленные повторения ситуаций, в которых мать продолжает оценивать его поведение как имеющее конкретное, определенное значе­ние (просьбу или требование) ребенок объективирует плач как эффективное средство, коммуникативное действие, и тем самым воспринимает принятое в данной культуре значение своего плача.

Таким образом, первые движения, вокализации, улыбки ребенка, хоть и имеют внешнее сходство, но не являются еще осознанными коммуникативными знаками. Становясь средством передачи сообщения другому и воздействия на другого, “натуральные” проявления обретают для ребенка свое значение и смысл.

К концу второго полугодия жизни рисунок взаимодействия ребен­ка с окружающим миром кардинально меняется. Внешний мир уже суще­ствует для ребенка не только в непосредственном контакте, но и на расстоянии, не только в поле восприятия, но и в представлении (1).

У младенцев уже есть представление о том, каким образом можно вызвать те или иные физические изменения, причем им доступно использование и промежуточных средств. Так, на сенсомоторной ста­дии 5 они способны замещать один предмет другим для достижения объекта-цели (17). Это свидетельствует о том, что ребенок разводит для себя два плана собственных действий цель и средство ее дости­жения.

Наблюдение “раздвоения” поведения ребенка на первоначальных стадиях овладения предметным действием показало, что “освоению операционально-технической стороны отдельного действия у ребенка предшествует выяснение смысла этого освоения в системе отношений ребенка со взрослым” (11, с. 12) Д. В. Эльконин заключает, что в совокупной деятельности ребенку открываются эффективные смыслы окружающей действительности, в том числе к социальной, что предшест­вует установлению (усвоению) ребенком значений.

Таким образом к середине второго полугодия отмечаются важные изменения в становлении предметных действий младенца: они приобретают цэлеориентированный характер, появляется возможность варьирования их операционального состава, развивается их смысловой ас­пект. Следует также отметить, что в возрасте 8-ми месяцев манипулятивные действия младенцев начинают вызывать яркое эмоциональное сопровождение, которое по силе своей выраженности не сопоставимо о таковым в более раннем возрасте.

Выделение ребенком основных структурных компонентов действий, а также их яркое эмоциональное сопровождение могут свидетельство­вать о том, что действия воспринимаются ребенком как собственные, то есть о развитии чувства инструментальности.

Приблизительно в этом же возрасте усложнение структуры взаи­модействия со взрослым указывает на появление у ребенка аналогич­ной “социальной” инструментальности. Она обнаруживает себя в поведении ребенка, когда он использует взрослого для того, чтобы заставить его сделать то, чего еще сам не может или совершает определенные действия (бросает на пол игрушку), чтобы привлечь внимание взрослого и начать коммуникацию. Другими словами, ребенок способен для достижения собственных целей переструктурировать предметную ситуацию в социальную. Использование улыбок, вокализаций, движений, действий в качестве средств взаимодействия свидетельствует об обретении им знаковой функции. Таким образом, освоение смысла и значения собственной невербальной активности и тем самым ее преобразование в коммуникативные действия позволяет ребенку стать равноправным участником взаимодействия и управлять поведением взрослого.

Если рассмотреть феноменологию поведения младенца, с которой разные авторы связывают окончание периода психологического симбиоза и начало выделения Я, можно отметить, что вся она связана с изменением характера взаимодействия ребенка со взрослым. Это – развитие привязанности к матери (12), которая проявляется в положительных эмоциях и активности во время взаимодействия с матерью, в знаках нежности к ней, в отрицательной реакции на ее уход и примитивных замечающих способах совладения с ее отсутствием. Другие авторы указывают на появление совместных игр с неидентичными ролями, со сложным сценарием, на появление средств общения на расстоянии (13). Предлагаемые критерии отражают усложнение структуры взаимодействия с матерью, развитие знаковой активности (проявление нежности, исполнение определенной роли в игре и пр.). То есть речь идет об определенном уровне, развития коммуникативных действий, в частности, их операциональной и смысловой стороны, а, следовательно, о развитии “социальной” инструментальности.

Представление о совокупной предметно-коммуникативной деятельности ребенка и матери, имеющей общее мотивационное поле и состоящей из совместно-разделенных действий, объясняет психологическую природу симбиоза младенца и матери как закономерного этапа в развитии ребенка. Тот факт, что первые действия ребенка являются совместно-разделенными, в которых мать создает структуры этих действий (смысл, значение, операциональное звено), свидетельствует о том, что на этом этапе действие ребенка еще не можйт быть представлено ему в своей целостности, не может быть “задумано”, выполнено от начала до конца, а, следовательно, не может быть воспринято как
собственное. Это может служить обоснованием положения Shotta (1974).

чувство инструментальности – предыдущая | следующая – операциональное значение