Л. С. Выготский, отмечая, что содержание сознания “пра-мы” составляет отражение младенцем совместной деятельности с матерью, и анализируя подробно причины и условия возникновения этой исходной формы “сознания”, вместе с тем не останавливался на анализе психологической природы изменений. приводящих к дифференциации Я – не Я.

Психоанализ, для которого этот вопрос является центральным моментом в понимании дифференциации структуры личности, не дает однозначного ответа на него. Популярной является точка зрения о критической роли процесса интернализации, который понимается как интеграция базовых узлов репрезентации Я, объектов и аффектов (14). Такое понимание процесса дифференциации внутреннего и внешнего мира предполагает исходный момент их дифференцированности, а по­тому не дает содержательного представления о том, на основе чего ребенок обретает возможность ощутить себя отдельным субъектом. (Mahler) (1952) делает акцент на роли Эго тела в развитии дифферен­циации между младенцем и матерью. Возникновение чувства целостнос­ти своего тела тесно связано, на ее взгляд, с ритмично возникающи­ми циклами сомато-сенсорной стимуляции, идущей от матери во время ухода за младенцем. Интеграция такой стимуляции приводит к развитию ощущения контуров своего тела, и ребенок начинает отличать себя от матери.

Роль тактильных контактов, также как и интерацептивных и проприоцептивных ощущений в дифференциации внутреннего опыта очевидна. Эти ощущения создают чувственную основу, базу для разделения воспринимаемых стимулов на принадлежащие себе и не себе. Условная черта между внутренним и внешним начинает устанавливаться ребенком довольно рано (с двух месяцев), что коррелирует с появлением экзо­генной улыбки—улыбки в ответ на внешний стимул (19). Однако, “проведение такой черты” не приводит непосредственно к переживанию себя в качестве отдельного субъекта. Последнее появляется позднее. Объяснить это можно, очевидно, тем, что мир собственных ощущений должен быть не просто отделен от внешних впечатлений. Он должен обрести способ функционирования, форму своего существования и пред­ставленности ребенку.

Как показал Леонтьев А.Н. (1972) этот мир в существенной степени порождается чувственно-предметной деятельностью, которая является вместе с тем необходимым моментом его существования и развития. Реализуясь в активности младенца, его внутренний мир может быть представлен ему в форме собственной активности. Представленность собственной активности ребенку будет составлять основу переживания себя в качестве субъекта активности или основу чувства инструментальности, а, следовательно, основу переживания собственной дифференцированности, разделения Я – не Я.

Такая постановка проблемы предполагает анализ того, при каких условиях и на каком этапе развития у ребенка возникает чувство инструментальности.

Можно предположить, что действия будут восприниматься ребенком как собственные когда их основные аспекты (смысловой, интенциональный и операциональный) будут выделены им.

Социальная ситуация развития младенца такова, что любая форма его жизнедеятельности опосредована взрослым (2). Деятельность по удовлетворению потребностей является с самого начала совместно-разделенной с матерью. А потому правильнее говорить не о развитии младенца, а о развитии “системы ребенок-взрослый” (7). В этой системе формируется общее мотивационное поле. Для ребенка этот процесс означает опредмечивание органических потребностей (10), а также становление новых, познавательных , социальноориентированных потребностей и, прежде всего, в общении или социальном контакте, которая обеспечивает ведущую для младенческого периода коммуникативную деятельность. Для матери формирование общего мотивационного поля означает развитие новых потребностей, связанных с материнством. Этот процесс протекает по-разному. У одних женщин появление ребенка на свет побуждает инстинкт материнского поведения. У других крик ребенка каждый раз наделяет побудительной силой новые формирующиеся мотивы поведения (10) и тем самым происходит перестройка мотивационной системы. Наконец, у третьих, такой перестройки не происходит вовсе. Это является одной из причин неадекватного материнского поведения, которое является “психотоксическим” и приводит к грубым нарушениям психического развития ребенка. Общее мотивационное поле таким образом обеспечивает совместно-разделенную (совокупную – Эльконин Д. Б.) деятельность матери и младенца, которая является необходимым условием нормального психического развития.

“На первых порах совокупная деятельность ребенка со взрослым выступает в своей труднорасчленимой форме: она в такой же степени предметная деятельность, как и общение” (4). Это обусловлено двойственной природой человеческого действия, в котором социальность и предметность представлены в единстве (5). Общность социальных и предметных корней действия позволяет предполагать, что у ребенка будут одновременно формироваться “физическая” и “социальная” инструментальность, т.е. им будут осваиваться навыки как субъект-объективных, так и субъект-субъективнх отношений.

онтогенез телесности – предыдущая | следующая – коммуникативное действие