Учет этих обстоятельств заставляет признать, что за видимым хаосом сновидений открыта все-таки определенная систематичность, которая пока еще, правда, [недостаточно изучена. Поэтому исследователи, придерживающиеся второй точки зрения, рассматривают сновидения как содержательно значимую активность, связанную с деятельностью в условиях бодрствования, а также с другими сновидениями непрерывной цепью психических процессов, часть из которых развертывается неосознаваемым образом. Эта точка зрения хорошо согласуется с позицией, по которой во время сна осуществляется активная психически содержательная деятельность мозга, принимающая специфическое участие в формировании адаптивного поведения.

Антагонизм этих подходов очевиден и может показаться искусственно заостренным, но следует иметь в виду, что в принципиальном плане – третьего не дано: совмещение этих точек зрения является, по существу, переходом на позицию второй из них.

В самые последние годы были, довольно неожиданно, получены факты, создающие представление, что фазы сна, дифференцируемые по электрографическим показателям, являются в функциональном, психологическом плане одинаковыми или, по меньшей мере, что их различие в этом плане не установлено. Проще говоря, электрогенез – электрогенезом, а психика сама по себе. Такое мнение базируется на экспериментах, в которых было показано, что избирательная депривация как дельта-сна, так и “быстрого” сна характеризуется одинаковыми следствиями: в обоих случаях мозг “противится” подобной депривации и продуцирует в “восстановительную” ночь феномен “отдачи”, а решение, после некоторых ночей депривации, набора психологических задач (включая тесты на внимание, обучение, память, тесты проективные) (выявляет дефицит психической работоспособности, по существу одинаковый по своему характеру при избирательной депривации любой из разновидностей сна [7].

Опубликование этих данных вызвало своего рода психологический шок у исследователей, получивших ранее факты иного типа. Весьма возможно, что эти новые данные были получены в более точно проведенных экспериментах и с фактической стороны достоверны. Однако выдвинутое на их основе заключение о психологической неразличимости функционального значения фаз “медленного” и “быстрого” сна является явно преждевременным.

Во-первых, это заключение было выдвинуто на основе определения психического состояния после депривации разных фаз сна, производившегося без опоры на какую-то четкую гипотезу о функциональном значении этих фаз. Испытуемым предлагались тесты, определяющие их работоспособность и реактивность и предполагающие использование знаний, накопленных на протяжении всей предшествовавшей жизни. Ответ зависел от общего состояния испытуемого, на которое экспериментальные манипуляции со сном влияли неспецифически, и поэтому, естественно, также был неспецифическим. В свете гипотез, выдвигающих представление об адаптационной роли мозговых процессов, развертывающихся во время сна, о связи этих процессов с ассимиляцией недавнею опыта и с реорганизацией на его основе существенных мозговых программ, описанные выше эксперименты вряд ли вообще могли что-либо подтвердить или опровергнуть. Они просто не адресовались к таким гиптезам, ибо испытуемые период депривации не подвергались воздействиям, имеющим специфическое отношение к предполагаемым функциям сна, а длительность экспериментов (не более нескольких дней) была слишком малой, чтобы в жизни здорового взрослого человека, да еще находящегося в лабораторных условиях, произошли события, дефицит в ассимиляции которых мог бы сказаться на выполнении примененного набора тестов.

Во-вторых, в настоящее время имеется уже значительное количество данных, показывающих неидентичность функционального значения разных фаз сна и тесно связанных с определенным концептуальным подходом. В опытах на животных было, например, показано, что в отличие от тотальной депривации сна, депривация сна “быстрого” вызывает расторможенность биологических влечений с явлениями гиперсексуальности, гиперфагии, двигательного возбуждения, агрессивности [8]. При разрушении стволовых формаций, осуществляющих тормозной контроль двигательной функции, только в “быстром” сне возникало резко напряженное в эмоциональном отношении поведение, близкое к галлюцинаторному. В исследованиях на людях показано, что наличие или отсутствие дельта-сна перед “быстрым” сном влияет на характер последующих сновидных переживаний. Только на фоне дельта-сна возникают такие психические состояния, как сомнамбулизм, ночные кошмары, а фармакологическое подавление дельта-сна – и только его – редуцирует их. Угнетение “быстрого” сна уменьшает представленность приступов нарколепсии и сочетается со снятием депрессивного состояния. Длительное (в течение нескольких месяцев) угнетение “быстрого” сна в лечебных целях приводит к заметным изменениям личности больного. У здоровых людей устранение “быстрого” сна снижает адаптацию к ситуациям стресса и т. д.

Таков далеко не полный перечень фактов (некоторые весьма интересные дополнительные, относящиеся сюда наблюдения представлены в статьях, включенных в настоящий раздел монографии), который делает сомнительной обоснованность вывода об отсутствии различия между фазами сна по признаку осуществляющейся в них психической активности. Отрицательные данные по этому поводу следует рассматривать гораздо скорее как свидетельство неадекватности в постановке экспериментов, чем как повод для сомнения в фактах, говорящих иное. Учитывая это обстоятельство, сторонники гипотезы только “отдыха” мозга во время сна стремятся иногда занять компромиссную позицию. Они готовы признать, что во время “быстрого” сна этот отдых сменяется активной психической деятельностью, но зато настаивают, что в “медленном” сне такая деятельность полностью отсутствует, “медленный” сон, в особенности дельта-сон, представляется им выражением полного прекращения психической активности и, следовательно, отдыхом мозга в истинном смысле этого слова.

 

время бодрствования – предыдущая | следующая – невербальное мышление

Бессознательное. Природа. Функции. Методы исследования. Том II

консультация психолога детям, подросткам, взрослым