Значение, которое групповой процесс имеет как для возникновения ле­жащего в основе психосоматического заболевания нарциссического дефици­та, так и для симптоматического поведения психосоматика, подробно пред­ставлено в предшествующих главах. Предлагая психосоматическому пациен­ту для обработки его симптоматики терапевтическую ситуацию психоанали­тической групповой терапии, мы, с одной стороны, соответствуем ситуации возникновения, в которой была приобретена предрасположенность к психо­соматическому заболеванию, с другой – пусковой ситуации, в которой позже манифестировало заболевание. Но прежде всего мы идем навстречу домини­рующей тенденции в симптоматическом поведении психосоматика с больным Я. В бегстве от деструктивной динамики своей интернализованной группы он постоянно ищет внешнюю группу, которая, как «хорошая мать», может защи­тить его от деструктивной динамики интернализованной группы. Однако, вне­шняя группа может функционировать как «хорошая мать» лишь тогда, когда она одновременно представляет ингернализованную группу «злой матери» раннего детства. Это обстоятельство объясняет глубокую амбивалентность, которая определяет объектные отношения психосоматических пациентов и характеризует их переживания и поведение в группах.

Группа должна выполнять для этих пациентов одновременно две функ­ции. С одной стороны, она должна быть группой внутренних объектов. Это проявляется в том, что пациент пытается своим симптоматическим поведе­нием сделать всех членов своей жизненной группы, так сказать, статистами в своей симптоматической драме. Он требует от них безоговорочного под­чинения своим потребностям. С другой стороны, группа должна представ­лять собой реальную группу внешних объектов, в которой пациент мог бы получить реальную опору и которая дает ему ориентиры во внешней реаль­ности. Иными словами, больной ожидает, чтобы группа стала границей его Я и функционировала бы в этом качестве. В своем террористическом пове­дении он навязывает ей эту функцию и пытается дирижировать группой.

Своим зависимо подчиненным поведением он, так сказать, делегирует эту функцию группе и безвольно приспосабливается к ней. Оба рисунка поведе­ния предстают как реакция на архаический страх расставания, из-за которо­го отграничение как от интернализованной, так и от внешней группы вос­принимается экзистенциальной угрозой, «чрезмерным страхом уничтожения» (Richter, Beckmann, 1969).

Терапевтическая группа должна подготовить гибкие рамки, в которых отдельные члены группы могли бы отреагировать свой конфликт отграниче­ния. Она должна одновременно включать рамки психодинамических отно­шений, которые помогли бы пациентам распознать значение своего психо­патологического поведения. С одной стороны, она должна сделать возмож­ным эмоциональное переживание конфликта. С другой же, в смысле «corrective emotional experience» (Alexander, 1952), она должна сделать воз­можной коррекцию этого эмоционального переживания и рефлексирующий инсайт.

Как я показал в другом месте, возникновение «групповой границы» яв­ляется непременной предпосылкой того, что терапевтическая группа может выполнить эту задачу. При этом «групповой границей» я называю процессу­альную групподинамическую инстанцию, благодаря которой группа гибко отграничивается от внешнего мира, терапевта и психопатологических пере­живаний и поведения отдельных своих членов. Лишь с возникновением таком «групповой границы» группа становится когерентным психодинамическим силовым полем, в котором могут отражаться процессы переноса (Ammon, 1970а, 1972а, 1973е, 1974). Она служит прообразом границы Я, которую чле­ны группы постепенно формируют или делают гибкой в ходе восстановитель­ного развития Я. Ее возникновение возможно, лишь если терапевт в своей функции «центральной фигуры» (Redl, 1971) группы в состоянии открыться навстречу переживаниям переноса и деструктивной агрессии в симптомати­ческом поведении пациентов и своим поведением в группе показать, что пове­дение переноса и деструктивную агрессию можно понять, не подыгрывая ей подчинением или бегством.

С постепенным формированием «групповой границы» группа сама все более перенимает функцию отграничения от внутренней и внешней деструк­ции, поначалу воспринимаемой лишь терапевтом. Тем самым она приобрета­ет все большую автономию и свою специфическую групповую идентичность. Таким образом, терапевтическая группа все более становится «межличност­ным внутренним пространством», в рамках которого пациенты могут оста­вить свое слепое симптоматическое поведение по мере того, как группа помо­гает им учиться видеть все шире и распознавать и прорабатывать конфликт идентичности, отреагируемый на уровне тактильного соматического Я.

Как и граница Я, «групповая граница» имеет функциональный аспект и аспект идентичности, служащий ей как структурный прообраз.

Члены группы отражают поведение отдельных пациентов, поведение терапевтов и поведение группы в целом на всех уровнях вербальной и невер­бальной, эмоциональной и интеллектуальной коммуникации. Они функцио­нируют как круг различных зеркал, в которых во многих различных аспектах отражается симптоматическое поведение отдельных членов. В качестве «об­ратной связи» это поведение комментируется переживаниями и вербальными и невербальными высказываниями членов группы. Пациенты выполняют, та­ким образом, функцию ко-терапевтов.

Например, мы можем постоянно наблюдать, чго пациенты, которые не в состоянии получить инсайт на их собственное поведение, все же оказываются в состоянии с удивительной точностью распознавать переживания и поведе­ние других пациентов, проникая в их психодинамику. Это функциональный аспект групповой границы, которая конфронтирует отдельного пациента с его поведением и, благодаря расщеплению его переноса, делает для него возмож­ным инсайт, поначалу частичный, на болезненное, деструктивное в его поведении.

Группа как целое также формирует единство, когерентное психодинами­ческое силовое поле. По смыслу это отражает круг, образованный сидящими участниками. Она может переживать себя как это единство, и в этом смысле переживания и поведение отдельных пациентов могут пониматься как инди­видуально специфичный вклад в групповой процесс Единство, переживае­мое и рефлексируемое как таковое, как когерентное целое, отграничивает груп­пу вовнутрь от отдельных ее членов и вовне от внешней реальности.

Функциональный аспект и аспект идентичности групповой границы и границы Я не могут быть жестко отделены друг от друга, это два аспекта од­ного и того же группового процесса, сменяющие и дополняющие друг друга в сознательном восприятии происходящею.

Для терапевтической техники из этого следует, что наблюдаемое в груп­пе поведение протекает одновременно на различных уровнях переноса. С од­ной стороны, каждый пациент своей вербальной и невербальной коммуника­цией выражает свои интрапсихические конфликты. С другой стороны, он оп­ределяется в своем поведении реактивирующимися в переносе на других чле­нов группы межличностными конфликтами в своих отношениях в раннем ре­ферентном окружении. Кроме того, развивается отношение переноса отдель­ных участников к группе в целом, воспринимаемой, как правило, в качестве матери, а также перенос всей группы на терапевта или терапевтов. Само со­бой разумеется, что наряду с этим развивается отношение переноса отдельно­го пациента на терапевта или терапевтов.

Центр терапевтического взаимодействия – предыдущая | следующая – Ситуация терапевтической группы

Психосоматическая терапия. Оглавление