Психосоматика

Вслед за Александером (Alexander, French, 1948) специалисты по психосоматике различают обычно два типа вмешательства психики в соматику: истерическую конверсию, при которой симптом является прямой реа­лизацией психического содержания, представления, и соматизацию в собственном смысле слова, когда симп­том является соматическим результатом какого-то со­стояния эмоционального напряжения, но не обладает сам по себе определенным психологическим значением.

Таков, например, процесс, приводящий к образованию язвы: конфликтная ситуация влечет за собой напря­жение, которое, многократно повторяясь, стимулирует желудочную секрецию, вызывающую в кон­це концов язвенное поражение. Симптом является здесь результатом конфликта, но не его выражением.

Описание механизма соматизации различно в раз­ных школах. Но, за несколькими исключениями большинство исследователей единодушны в том, что истери­ческая конверсия, поскольку она предполагает вмешательство представления, может происходить лишь в рамках системы произвольно регулируемых поперечно-­полосатых мышц. Напротив, подлинно соматические нейровегетативные нарушения свидетельствуют о более глубокой регрессии, в которой конфликту не удается реализоваться даже в представлении. В противополож­ность симптому конверсии психосоматический симптом является асимволическим.

Психосоматики признают, конечно, существование заболеваний, где действуют оба эти механизма. Такова, например, астма, в которой участвует и поперечно-полосатая и гладкая мускулатура, то есть и конверсия (астматический приступ обладает символическим смыс­лом), и соматизация. Тем не менее оба процесса, как правило, описываются как разные.

Изложенный нами эксперимент вступает в противо­речие с этой дихотомией. Механизм, с которым мы име­ем дело в данном случае, бесспорно принадлежит к кон­версионному типу, коль скоро он представляет собой прямую материализацию представления (внушения ожога). Между тем возникновение пузыря неразрывно связано с деятельностью нейровегетативной системы. Известно также, что путем суггестии можно воздейство­вать на кровотечение. Выше мы уже рассказывали о
том, что нам удалось остановить кровотечение у боль­ной Т.  Речь здесь шла, правда, о «психофункциональном»,  а  не органическом тканевом  феномене, хотя он ни в какой мере не указывает на вовлеченность произвольной регуляции. Интересные эксперименты на сомнамбулах провел Зейц (1951, 1953). Задавшись целью проверить гипотезы Александера о конверсии, он показал, что с помощью внушения можно подменить один симптом другим, если последнему придать тот же символический смысл. Так, например, ему удалось за­менить у испытуемого булимию¹ онихофагией², депрес­сией, рвотой, крапивницей, опоясывающим лиша­ем и т. п. Таким образом он подтвердил, что конверсия обладает символическим смыслом, и одновременно в значительной мере опроверг представление, согласно которому «психодинамическая» эквивалентность огра­ничивается системой произвольной регуляции, посколь­ку некоторые из приведенных симптомов относятся к нейровегетативной системе.

Позиция современного психосоматика по этим во­просам напоминает в некоторых пунктах взгляды Бабинского. Как мы помним, последний считал, что истери­ческие симптомы лишены всякой органической основы. Они либо порождены имитацией и самовнушением (пре­словутая теория питиатизма) — в этом случае они, ес­тественно, могут затрагивать лишь произвольно регули­руемые функции,— либо вызваны подлинным органи­ческим заболеванием или обманом. Разумеется, парал­лель между этими позициями не следует проводить слишком далеко. Бабинский отрицал всякую возможность вмешательства психики в соматику; сторонники же психосоматической теории, конечно, не разделяют этого мнения. Никто в наши дни не защищает больше теории питиатизма. Психоанализ, введя понятие бес­сознательного, конверсии, вытеснения, позволил понять, что симптомы истерии являются не плодом более или менее осознанного волевого усилия, а действительным нарушением соматических процессов под влиянием неосознанных  конфликтов:   будучи   психологическими, эти конфликты тем не менее оказывают реальное воздействие на тело.

Все, однако, происходит так, как если бы старый дуализм тела и духа в каком-то смысле поддерживался самой сущностью психосоматической теории: так и кажется, что в тот самый момент, когда признали факт воздействия психики на соматику, позаботились установить ему новые ограничения. В самом деле, пока мы остаемся в рамках системы произвольной регуляции, и известной мере продолжаем оставаться в области психики. Речь идет о простом нарушении нормального функционирования центральной нервной системы. Тело в его материальной сущности не затрагивается. И наоборот, когда затронут органический уровень сомы, сторонники психосоматической теории утверждают, что ни оснований говорить о представлениях. По соображениям, которые, на наш взгляд, свидетельствуют о какой-то «эпистемологической блокировке», возможность того, чисто психический феномен может воздействовать непосредственно на самые глубокие органические про­цессы, в каждом случае отклоняется. Точно так же  психосоматики продолжают противопоставлять функциональное и органическое, в то время как очевидно, что различие между ними носит лишь количественный характер: чаще всего органическое изменение возникает вслед за нарушением функционального порядка.

Пусть нас поймут правильно. Мы не утверждаем, что все психосоматические явления имеют конверсион­ное происхождение. Механизмы, управляющие связью психического и соматического, многообразны и располагаются на разных уровнях личности. Скажем только, что нам кажется неоправданным установление слишком резких границ в столь мало изученной области. Мы рискуем в таком случае оставить без внимания исклю­чительно важный аспект и отказаться от экспериментирования. За последние полвека наши знания о деятельности  центральной  нервной  системы  значительно расширились; мы все больше понимаем, что цент­ральная нервная система и система автономная гораздо меньше отделены друг от друга, чем мы думали прежде, что между ними существует что-то вроде промежуточ­ных звеньев – нейрофизиологических, нейрохимиче­ских, нейроэндокринных и др., из которых нам известна лишь ничтожно малая часть. Перед нами лежит обшир­ная область, которую предстоит исследовать во всех направлениях.

________________________________________________________

¹ Неутолимое чувство голода, наблюдаемое при некоторых заболеваниях.

² Грызение ногтей.

Патофизиология и внушенные ожоги – предыдущая |  следующая –  Нерешенные проблемы. Психофизиологическая реактивность

Л. Шерток. Непознанное в психике человека.  Содержание.