Патофизиология

Приходится признать, что  при  современном  состоя­нии  наших  знаний  ничто  не  позволяет   нам объяснить, хотя бы гипотетически,  физиологический  механизм по­добного явления.  Скажем  лишь, что в свете исследова­ний последнего  полувека  мы  можем сегодня рассмат­ривать   эту  проблему  в  несколько  иной  перспективе.

Специалисты, занимавшиеся  в  начале  века  этой  проблемой , пытались объяснить  внушенный ожог патофизиологическим  механизмом, сходным с  механизмом  ожога, возникающего в  результате действия экзогенно­го  болезнетворного фактора. Так,  для  Алрутца  (1914)  внушенный ожог  представляет собой  проекцию  на  указанную  экспериментатором область  галлюцинатор­ного болевого ощущения, приводящего в действие реф­лекторные механизмы,  которые обычно отвечают на ре­альное воздействие теплового раздражителя.

Однако, с одной стороны, многие опубликованные наблюдения, равно как и наши собственные эксперименты показывают, что ощущение боли не является необходимым для успеха эксперимента¹. С другой стороны, с физиологической точки зрения уподобление представ­ления реальному экзогенному стимулу, действующему афферентно, трудно допустить. Более правдоподоб­ным выглядит предположение, что центральная нервная система действует чисто эфферентно  (эндогенно).

Успехи  иммунологии  позволяют создать другие  схе­мы, которые, надо признать, тоже весьма туманны,  но обладают  тем преимуществом,  что  затрагивают  область,  знакомую нам  по психосоматическим   исследованиям. Роль  психологических  факторов в  аллергических  заболеваниях, таких, например, как астма  или  крапивница,  признается  сегодня всеми. В работе 1950 г. Дэвид Т.  Грхэхэм  и  Стюарт  Вольф выявили  корреляцию  между возникновением  приступов крапивницы и некоторыми эмоциональными ситуациями.  Им  также  удалось  экспериментально вызвать приступы крапивницы с помощью простого упоминания о таких  ситуациях². Между тем  с  точки зрения патофизиологии не существует фундаментального различия между образованием  волдыря  при крапивнице и пузыря при ожоге.

Другая гипотеза  может  возникнуть  в  связи  с  пробле­мой  локализации  поражения.  У  нас  все  больше склады­вается  представление об отсутствии резкого разграничения  между  нервным  контролем произвольных и веге­тативных,  нейроэндокринных реакций. Существует по­стоянное  взаимодействие между этими  факторами  и  приспособление  активности  одного  из  них  к активности  другого. Следовательно,  можно  полагать, что выработ­ка болезненного ощущения непосредственно на корковом уровне  в  рецептивном поле, соответствующем участ­ку кожи, указанному во внушении, способна вызвать в этом же участке вегетативный ответ.

Тем  не менее  следует быть осмотрительным  по отно­шению к этим двум гипотезам, не подкрепленным ника­кой подлинной  экспериментальной  проверкой. Возмож­но, существуют другие нервные цепи, еще не известные  нейрофизиологии.

Как бы там ни было, тот факт, что можно  словами спровоцировать тканевые, гуморальные и даже иммуно­логические изменения, сам  по  себе  представляет чрез­вычайно большой интерес.

_____________________________________________________

¹ Учитывая  различие,  установленное   современными  нейрофизиологами   между  sensory  pain  и suffering pain,   представляющим  субъективный  аспект  боли,  страдание,   можно  сказать,  что  в интересующем   нас  случае  ощущаемая  испытуемым   боль  относится  к   “suffering pain” ,  не   имеющей непосредственного  органического   характера.
² Отметим  работы  Стивена Блэка  и  его  сотрудников, осуществленные  в Лаборатории   физиологии   человека Национального  института   медицинских   исследований  в Лондоне;  им удалось  с помощью прямого внушения под  гипнозом  ослабить  и даже снять  кожные  реакции,  вызываемые  обычно  инъекциями  аллергенов (Black, 1969).

Психодинамика испытуемых Д. и Т – предыдущая  |  следующая – Психосоматика  и  внушенные  ожоги

Л. Шерток. Непознанное в психике человека. Содержание.