— обеспечение пациенту полной свобо­ды выбора оптимальной психологиче­ской дистанции;

—  предложение пациенту отношений «совместности» на фантазийном про­странстве «если бы» в качестве психо­терапевтической альтернативы отноше­ниям «изоляции».

— соблюдение баланса между молчани­ем и «озвученным откликом» (молчание психотерапевта необходимо, чтобы па­циент мог «наполнить» его болезнен­ными чувствами; демонстрация сохра­няющейся способности к речевому об­щению необходима, чтобы пациент мог убедиться в том, что психотерапевт «жив»);

— эмерджентная тактика общения с пациентом, провоцирующим насилие; прояснение деструктивного риска, при­сущего привычным для пациента спосо­бам общения с Другим;

— открытое признание тревоги за бу­дущее психотерапевтических отношений;

– высказывание уважения к потенци­альной силе Я, облеченной в агрессив­ную форму;

— «отзеркаливание» личностной уни­кальности пациента (в случаях, когда пациент «наполняет» психотерапевта чувствами зависти и стыда).

— демонстрация толерантности к ощу­щению себя «беспомощным сущест­вом»;

— построение высказываний таким об­разом, чтобы они начинались с «запроса о помощи», например: «С тем, чтобы помочь мне лучше понять Вас и то, что Вас заботит, может быть, Вы… (расска­жете о, поразмышляете над, поделитесь своими чувствами, опишете свои телес­ные ощущения и т.д.)»;

— предельное внимание к контрперсносному чувству «обласканности» и желанию проводить побольше времени с деликатно предупредительным паци­ентом, строгое соблюдение временных рамок;

— «контейниирование» чувства расте­рянности при внезапном, резком пре­кращении пациентом общения в «аль­труистической» манере.

Друго­му

— открытое выражение чувств удивле­ния, изумления и восхищения способ­ностями и успехами пациента;

— поддержка стремления пациента к индивидуализации;

— высказывание уважения к усилиям пациента по созданию «имиджа не­обыкновенности».