Принятие парадигмы бессознательного, которое наметилось там еще во второй половине XIX в. и приняло необратимый характер после классических работ 3. Фрейда, повлекло появление в западной литературе множества самых различных, противоречивых, совершенно несовместимых подчас попыток ее теоретической интерпретации. Адекватно понять, однако, существо, задачи и роль психоанализа как культурно-философского, медико- и социально-психологического феномена, отвлекаясь от этой его сложной и запутанной истории, безусловно, нельзя. И неоспоримая ценность предлагаемой сейчас советским читателям монографии Л. Шертока заключается прежде всего в том, что она во многом помогает решению этой нелегкой задачи.

Из сказанного выше должно быть достаточно ясно, насколько трудным является создание хотя бы самого краткого очерка истории основных идей психоанализа Л. Шерток и не пытается это осуществить. Его задача одновременно и уже, и шире. Он как бы предлагает читателю взглянуть вместе с ним на последний этап, на конечный результат развития психоаналитической мысли и этот результат оценить. И надо сразу сказать, что предлагаемые им оценки представляют для тех, кто критически относится к психоанализу, очень большой интерес. Общее отношение Л. Шертока к вопросу о возможностях рационального понимания и продуктивной дальнейшей разработки теории психоанализа несет на себе отпечаток глубокого пессимизма, выявляя множество трудностей, на которые натолкнулись настойчивые попытки развить это направление, придав ему логически законченный концептуальный характер. Этот пессимизм отражен уже в самом названии обсуждаемой книги. И он же — этот невеселый итог размышлений, формулируемый исследователем, имеющим заслуженную репутацию одного из наиболее компетентных историков западноевропейской психотерапии,— заставляет вспомнить некоторые скептические соображения, высказывавшиеся советскими исследователями по поводу определенных аспектов теории психоанализа уже в то далекое от нас время, когда эта теория только начинала завоевывать свое шумное признание.

Когда приступают к описанию такого сложного переплетения идей, каким оказывается сегодня психоаналитическое направление, очень важным является вычленение с самого начала «ведущего конфликта», того главного противоречия, вокруг которого разгора­ются споры и отношение к которому позволяет классифицировать высказываемые мнения, внося в их разноголосицу какие-то более устойчивые очертания. Л. Шерток пытается это сделать, намечая в развитии психотерапевтических представлений три больших этапа: первый, на котором теория психотерапевтического воздействия, находясь под влиянием идей Месмера, имела «физикалистский» характер; второй, на протяжении которого главное внимание привлекалось к феноменологии, механизмам и закономерностям гипноза; и третий, способствовавший выдвижению на передний план столь же важной, сколь очень еще, к сожалению, мало раскрытой идеи специфических межличностных ‘национальных* связей,— отношений, устанавливающихся в условиях психотерапевтического контакта между больным и врачом. В применении к современному психоанализу эта трехчленная схема редуцируется, превращаясь в двучленную, поскольку «физикалистские» идеи сохраняют для психотерапии сегодня только исторический интерес.

Следует признать, что, рассматривая сквозь призму этой двучленной схемы ситуацию, сложившуюся в последние годы в теории психоанализа, Л. Шерток умело вводит своих читателей in medias res. В рамках этой двучленной схемы оказываются альтернативно противопоставленными друг другу, с одной стороны, исходный, десятилетиями вырабатывавшийся концептуальный аппарат фрейдизма (идеи вытеснения, символи­ческой переработки вытесненного, «интерпретаций» психоаналитиком продуктов этой переработки, осознания больным вытесненного благодаря дешифровке аналитиком маскирующих наслоений, отражающих защитную активность бессознательного, и т. д.), а с другой – помянутая выше идея эмоционально-аффективных отношений (в системе «больной — врач»), всегда бывшая для психоанализа подлинным enfant terrible: она неотступно сопровождала развитие психоанализа с первых же его шагов, никогда, однако, не включаясь органически в систему других его категорий, а, напротив, только подчеркивая этой своей логической изолированностью от остальных концептуальных элементов психоаналитической системы какую-то их скрытую, лишь очень постепенно выявлявшуюся неполноценность.

То, что Л. Шерток, показывая это особое положение проблемы «эмоционального отношения», так называемого «трансфера», подчеркивает значение этого фактора как элемента главной альтернативы, вокруг которой разгораются споры в современной психоаналитической литературе, является, несомненно, сильной стороной обосновываемого им теоретического подхода. Это необходимо отметить, хотя, как мы увидим далее, согласиться с интерпретацией природы этого фактора, которую он предлагает, можно далеко не во всем.

Как же происходило, по Л. Шертоку, развитие в рамках теории психоанализа намечаемой им двучленной альтернативной схемы (взаимоотношений классического концептуального аппарата психоанализа и идеи трансфера)? Здесь отчетливо начинают звучать его пессимистические оценки как возможностей, создаваемых классическим концептуальным аппаратом психоанализа, так и перспектив дальнейшего рационального развития теории психоанализа. Напоминая, например, об известном тезисе психоанализа, согласно которому то, что спровоцировано психологическими факто­рами, ими же может быть устранено, Л. Шерток замечает, что здесь, «к сожалению, результаты не оправдали ожиданий. В психоанализе существует значительное расхождение, настоящая пропасть между теорией и практикой. Мы можем прекрасно понимать причину возникновения симптома, но это знание не дает нам средств для его устранения. Как это ни парадоксально, чем отчетливее выступают психологические звенья болезни… тем труднее на них воздействовать» (с. 141).

С другой стороны – и эта линия проходит в монографии красной нитью, – подчеркивается, что если в результате психоаналитических процедур терапевтический эффект все-таки возникает, то в его основе оказываются не столько сдвиги, вызываемые использованием традиционных методических приемов психоанализа, сколько создание в рамках системы «врач – больной» специфического эмоционального отношения. Возвращаясь в этой связи к идеям Фрейда, Л. Шерток напоминает:

«Эта проблема встала перед Фрейдом, как только он начал практиковать катартический метод… он обнаружил, что восстановление забытых воспоминаний (осознание вытесненного. – Ф. Б.) оказывает лечебное действие только в том случае, если оно сопровождается эмоциональным отреагированием. Впоследствии, после разработки метода свободных ассоциаций, упор был сделан на роль интерпретации: осоз­нание пациентом значения его симптома должно было повлечь за собой исчезновение последнего. Фрейд, однако, скоро заметил, что эффективность интерпретации зависит от того, как переживается больным в аффективном плане его отношение к аналитику» (курсив мой. – Ф. Б.). А далее Л. Шерток с грустью – и не без основания – замечает, что, при всей важности идеи эмоционального отношения, этот термин – «отношение», «трансфер» – «остается одним из самых темных в теории психоанализа. И в лечении, и вообще в психической жизни все, что касается проблемы аффекта, нам еще очень плохо известно» (с.163).

Для тех, кто мало знаком с последними этапами истории психоанализа, это оттеснение его ортодоксальных методов и представлений фактором аффективного отношения явится, вероятно, неожиданным. Однако дело обстоит действительно так. Здесь Л. Шерток как историограф объективен и точен. Чтобы ярче оттенить этот глубокий кризис психоанализа, связанный с отказом его адептов от представлений, которые ими так долго и горячо защищались, мы приведем прозвучавшее недавно высказывание другого видного современного теоретика психоанализа, С. Видермана: «Среди самих психоаналитиков… все больше проявляются признаки разлада, оговорки, оспариваемые положения, а в последнее десятилетие все более внятно звучат голоса, указывающие на прогрессирующую растерянность… Но в конце концов на фундаментальный вопрос нужно будет отвечать без уверток. Являются ли клинические симптомы эффектом вытеснения? – Вполне вероятно. Становится ли устранение вытеснения невозможным или затрудненным вследствие контрсилы, называемой сопротивлением? – Уверенный ответ здесь невозможен. Являются ли устранение вытеснения путем интерпретации (симптомов) и ликвидация (на этой основе) клинических нарушений твердо установленными достижениями психоанализа? – Строго говоря, ответ должен быть отрицательным1».

Этот сымпровизированный Видерманом диалог отчетливо свидетельствует о глубокой переоценке ценностей, происходящей сегодня в теории психоанализа. А что приходит на смену отвергаемым ценностям?

Здесь Л. Шерток привлекает для ответа одного из наиболее суровых французских критиков ортодоксального психоанализа, Ф. Рустана, имя которого получило известность и за пределами его страны, автора книги «Мрачная судьба», в которой ставится в решительной форме вопрос о «конце психоанализа»2. Однако та форма эмоционального контакта, которую Рустан рассматривает как единственно обусловливающую позитивный лечебный эффект, характеризуется им в весьма своеобразных, нелегко понимаемых выражениях: «…То, что устанавливается в ходе психоаналитического лечения и произвольно или непроизвольно усиливается словом или молчанием психоаналитика,— это непосредственное отношение архаического, инфантильного, эротического типа, направленное на отрицание всякой обособленности (аналитика от больного. – Ф. Б.)… Это непосредственный трансфер, принцип которого состоит в том, чтобы никогда не отделяться друг от друга, оставаясь всегда соединенными друг с другом, образуя единое существо, или, вернее, находясь друг в друге» (с. 182). Вряд ли можно думать, что замена традиционных психоаналитических категорий подобными метафорическими, иррациональными, по существу, интерпретациями явится подлинным шагом вперед в раскрытии механизмов психотерапевтического процесса…

Проблема гипноза, которой посвящает так много внимания автор обсуждаемой монографии, является для него центральной. Он уделяет ей и по объему весьма значительное место в книге, причем рассматривается эта проблема интересно и оригинально как в экспериментальном, так и в теоретическом плане. Для понимания теоретической позиции Л. Шертока важно учитывать, что, переходя к рассмотрению фак­торов, обусловливающих положительные психотерапевтические эффекты, он формулирует положения, относящиеся, по его мнению, в концептуальном плане одно­временно как к теории гипноза, так и к теории психоанализа и обобщаемые им в форме гипотезы о так называемом «первичном отношении» («!а relation primaire»).

О кризисе психоанализа стр.2 – предыдущая  |  следующая – О кризисе психоанализа стр.4

Л. Шерток. Непознанное в психике человека. Содержание.