Михаил Б., 18 лет. Единственный сын. С детства мать и бабушка его чрез­мерно опекали. Мать с отцом развелись два года назад. Отец пьянствовал — год назад во время запоя покончил с собой. Смерть отца перенес спокойно — очень привязан к матери. С нею привык делиться всем — даже сексуальными переживаниями. В школе все годы учился только на «отлично». В детстве был отдан матерью в кружок фигурного катания на коньках — ничего не полу­чилось. Тренер посоветовал переменить вид спорта. С 11 лет по настоянию матери начал заниматься лыжами — обнаружил большие успехи как гонщик на дальние дистанции Окончив среднюю школу, решил стать офицером. Жизнь военного привлекала «режимом и порядком». Вскоре стал лучшим курсантом и успешно продолжал заниматься лыжным спортом. На 2-м курсе его одновременно выдви­нули на Ленинскую стипендию и на весьма ответственные лыжные соревнования. Его неоднократно приглашали к руководству училища, в различные городские общественные организации, где с ним беседовали, взывая к его чувству ответ­ственности, говорили о чести, которую ему предстоит защищать. В эти же дни заболел гриппом. Во время болезни появился страх, что не оправдает оказанного ему доверия. Стал часами навязчиво раздумывать о своих недостатках и способах их преодоления. Свое «слабоволие» стал приписывать онанизму, а также непра­вильному воспитанию — мать и бабушка не приучили к самостоятельности, во всем опекали. Навязчивые рассуждения стали мешать заниматься, продолжа­лись даже во время бега на лыжах. Ухудшился сон — стало трудно засыпать из-за навязчивых мыслей. Сам обратился за помощью к психиатру.

В беседе подробно и охотно рассказал о себе. С первых классов школы отмечал у себя склонность к «самокопанию». Очень нерешителен в мелочах и, наоборот, иногда очень быстро принимает решения в жизненно важных вопросах. Например, однажды два часа в магазине выбирал себе плавки для тренировок в бассейне. Зато решение, куда идти учиться после школы, принял «сразу» по совету тренера по лыжам. С детства болезненно тревожился за мать. Метался, если опаздывала с работы. Когда ходил по улице, старался не наступить на «полосы между каменными плитами» (чтобы «все хорошо было, чтобы никто из близких не умер»). С 14 лет появились сексуальные фантазии. Перед сном доводил себя ими до оргазма. Потом корил себя за «разврат», жаждал от них избавиться. Охотно поддался рациональным разубеждениям. Принял совет це­ликом сосредоточиться на учебе, а спортом заниматься для здоровья, избегая ответственных соревнований.

Физическое развитие с акселерацией.

При патохарактерологичсском обследовании с помощью ПДО по шкале объективной оценки диагностирован психастенический тип. Отмечен высоким уровень откровенности. Самооценка – хорошая: по шкале субъективной оценки отмечены психастенические черты, отвергаются черты неустойчивые.

Диагноз. Невротическая реакция по типу обсессивного невроза на фоне явной психастенической акцентуации.

Катамнез. Собран через 5 лет. С отличием окончил высшее учебное за­ведение и там же оставлен преподавателем. Женился, имеет ребенка.

Шизоидный тип. С первых лет такие дети любят играть одни. Они мало тянутся к сверстникам, избегают возни и шумных забав, предпочитают общество взрослых, подолгу молча слушая их беседы между собой.

К этому может добавляться какая-то недетская сдержанность и даже холодность.

В подростковом возрасте все черты шизоидного типа крайне заостряются. Прежде всего бросаются в глаза замкнутость и отгороженность. Иногда духовное одиночество мало тяготит подростка, который живет своими, необычными для других, интересами и увлечениями. Чаще же неспособность устанавливать контакты тяжело переживается. Неудачные попытки найти себе друга по душе, мимозоподобная чувствительность в таких поисках, быстрая истощаемость в контакте («не знаю о чем говорить») побуждают к еще большему уходу в себя.

Замкнутость сочетается с недостатками интуиции — неумением догадаться о несказанном другими вслух, угадать их желания, чувствовать их переживания, неприязненное отношение к себе или, наоборот, симпатию и расположение, уловить момент, когда не следует навязывать свое присутствие. К недостатку интуи­ции примыкает неумение сопереживать: откликнуться на радость или печаль другого, понять чужую обиду, отозваться на беспо­койство и тревогу. Слабость интуиции и сопереживания создает впечатление холодности и черствости. Некоторые поступки могут показаться жестокими, но они связаны с неспособностью вчуствоваться в страдания других, а не с желанием получить садисти­ческое наслаждение.

Внутренний мир почти всегда закрыт для посторонних и за­частую бывает заполнен фантазиями и увлечениями. Шизоидные подростки могут раскрываться неожиданно и обычно перед че­ловеком малознакомым, даже случайным, но чем-то импониру­ющим их прихотливому выбору. В то же время их внутренние переживания могут навсегда оставаться скрытыми от близких или от тех, кого они знают много лет.

Недоступность внутреннего мира и сдержанность в проявле­нии чувств делают неожиданными и непонятными для окружаю­щих многие поступки, ибо весь ход предшествующих переживаний и мотивов остается скрытым. Чудачества бывают неожиданны, но не служат эгоцентрической цели привлечь к себе внимание.

Подростковая реакция эмансипации обычно проявляется весьма своеобразно. Шизоидный подросток может терпеть мелоч­ную опеку в быту и даже не замечать ее, подчиняться уста­новленному распорядку и режиму, но готов реагировать бурным протестом на малейшую попытку вторгнуться без дозволения в мир его интересов, увлечений и фантазий. Однако реакция эмансипации легко может оборачиваться социальной нонконформностью — негодованием по поводу существующих правил и по­рядков, насмешек над распространенными идеалами, интересами и духовными ценностями, злопыхательством по поводу «отсутствия свободы». Подобные суждения подолгу скрытно вынашивают и неожиданно для всех реализуют в решительных действиях или публичных выступлениях. Прямолинейная критика других в таких случаях осуществляется без учета ее последствий для себя.

Реакция группирования со сверстниками внешне выражена слабо. Замкнутость затрудняет контакты, а неподатливость влия­нию со стороны не позволяет слиться с группой. Иногда шизоид­ные подростки подвергаются насмешкам и преследованиям сверстнииков, иногда же, благодаря холодной сдержанности и неожидан­ному умению постоять за себя, внушают уважение и заставляют соблюдать дистанцию. Однако успех среди сверстников мо­жет быть предметом сокровенных фантазий шизоидного под­ростка.

Увлечения нередко отличаются необычностью, силой и постоян­ством. Свои хобби они часто таят от других, боясь непонимания и насмешек. Делятся ими, встречая интерес, но никогда не выставляют напоказ. Часто встречаются интеллектуально-эстетические хобби. В спорте предпочитают индивидуальные занятия, но не коллективные игры. Место увлечений могут за­нимать одинокие многочасовые прогулки. Некоторым шизо­идам хорошо даются тонкие ручные навыки: игра на музыкаль­ных инструментах, всяческие поделки. Кроме основного увлечения, можно встречать ряд побочных, но с ним чем-то связанных. Например, шизоидный подросток, увлекающийся шахматами, одновременно коллекционирует портреты всех великих людей, любивших шахматы, и собирает биографии всех известных шах­матистов. По данным Ю. А. Скроцкого [Патохарактерологические исследования…, 1981], изучение биографий нередко особенно привлекают шизоидов.

психастенические подростки – предыдущая | следующая – шизоидная акцентуация

Подростковая психиатрия. Содержание.