/     /  
Психодинамика симптоматического поведения

Психодинамика симптоматического поведения

В начале терапии пациентка была не в состоянии написать что-либо, кроме своего имени. На первых сеансах, когда она говорила о своей двига­тельной неуверенности, она вспомнила, что первым произнесенным ею сло­вом было «падать». Сколь тесной была связь психосоматических наруше­ний зрения и походки с интернализованным запретом идентичности, ясно из ее рассказов о трудностях в учебе и страхе перед экзаменами. Хотя она не могла писать и при попытках читать воспалялись склеры, что делало невозможным ношение контактных линз (а очки она терпеть не могла), она была убеждена, что в силу ее выдающихся способностей сможет сдать эк­замены без проблем. При этом ей не удавались даже маленькие подготови­тельные шаги.

Когда группа агрессивно атаковала ее фантазии всемогущества, за кото­рыми она скрывала беспомощную неспособность правильно организовать за­нятия, она эмоционально ушла в себя. Она решительно отвергала попытки группы проанализировать ее симптомы и трудности в работе. Хотя терапевт защищал ее от группы, вызывая агрессию на себя, суицидальная регрессия пациентки усиливалась. В группе она оставалась замкнутой, застывшей. Без контактных линз и очков она сама себе казалась слепой и страдала от усили­вавшихся фантазий самоубийства. Участие группы она воспринимала в отри­цательном переносе как сильную агрессию и угрозу. Она говорила, что всегда хотела покончить с собой, когда у нее возникало чувство, что семья ее не отпу­стит. За фантазиями, все более принимавшими паранойяльно-психотический характер и, наряду с суицидной идеацией, вызвавшими необходимость уже упоминавшегося’помещения в стационар, скрывался инфантильный страх рас­ставания с семьей, от которого она пыталась защититься психосоматическим обездвиживанием.

На групповом занятии она вспомнила, что в раннем детстве на прогулке с семьей ей однажды отказали ноги. Она отстала, видела перед собой родите­лей, дом, знакомую дорожку, но была не в состоянии двигаться, отчаянно пла­кала и кричала, чего поначалу никто не заметил.

С раннего детства до 20-летнего возраста, когда она ушла из семьи, у нее часто был один и тот же сон. в котором отчетливо выступала динамика симбиотической связи с матерью. Она видела во сне, что лежала в постели в позе эмб­риона и при этом очень боялась двигаться, поскольку каждое движение означа­ло бы смерть. Похоже – скорчившись и в тревоге – выглядела она и в группе.

Чтобы расщепить и дифференцировать динамику инфантильного пере­носа, после кратковременного пребывания в клинике, во время которого пси­хотерапия не прерывалась, было начато параллельное ведение индивидуально и в группе. Это позволяло больной, в зависимости от потребностей, консоли­дироваться как с психотерапевтом против группы, так и с группой против него, защищаюсь таким образом от архаического страха преследования и расстава­ния. Когда психотерапевту пришлось на месяц покинуть группу и его заменял другой врач, пациентка реагировала на это «несчастным случаем». Когда впер­вые за долгое время пациентка вышла из изоляции и посетила вечеринку у сокурсницы, она сломала ногу во время танцев. В терапевтической группе она демонстративно клала ногу в бесформенной гипсовой повязке на стул в цент­ре группового круга. Она казалась облегченной, приятно удивленной и почти гордой своей ногой в гипсе, которая, с одной стороны, ей мешала, с другой же – привлекала внимание в группе и к тому же позволила на четыре месяца отодвинуть экзамен, которого пациентка боялась.

На попытки группы анализировать симптом она отшучивалась, что вызыва­ло сильную агрессию, в особенности у членов группы мужского пола. Мужчины бессознательно видели в гипсовой ноге эрегированный половой член и вслед­ствие интеллектуализируюшей защиты пациентки страдали от сильного страха кастрации. На это пациентка реагировала сильной тревогой и отверганием.

Когда группа не стала анализировать этот симптом, пациентка реагиро­вала сильным страхом быть покинутой и уходом в себя. Позднее она жалова­лась на это вернувшемуся психотерапевту, выражая свое разочарование и в группе. С упреком она говорила, что все мужчины в группе отказывались от­везти ее в машине домой после занятия, хотя ей трудно было ехать в обще­ственном транспорте. Когда же группа напомнила, что она сама представляла гипсовую ногу как нечто веселое и забавное, отрицая всякое предположение, что это может иметь какую-то связь с ее проблемами и конфликтами, пациен­тка сначала была огорошена. Вскоре после этого со слезами она рассказала в группе о своем сне, который сделал понятной психодинамику ее симптомати­ческого поведения. «Слон топает тяжелыми большими шагами по пустыне. Он оставляет огромные ямы в песке, наполненные кровью. Кровавые ямы воз­никают оттого, что женщины держат в песке свои руки, раздавливаемые сло­ном в кровь, которые они затем вынимают наружу».

Она была потрясена сном и видела в нем символ своего мазохизма. Она никогда не могла постоять за себя и даже подыгрывала родителям, называв­шим ее за дискоординацню движений увальнем и слоном. Группа реагировала на сновидение растерянностью и сильным чувством вины. Она узнала в нем ту роль, которую пациентка играла в группе – с одной стороны, поврежден­ной, истекающей кровью женщины, но с другой – слона, механически топаю­щего напролом через группу, как будто ее вообще нет. В особенности для муж­ской части группы постоянным вызовом были ее интеллектуализированные и обесценивающие замечания. Группа считала, что пациентка своим поведени­ем прямо-таки подставляет себя, мазохистски требуя, чтобы мужская часть группы потопталась на ее чувствах.

Из дальнейших ассоциаций пациентки и группы выяснилось, что слон в сновидении представлял семейную группу пациентки и ее жесткие правила, из-за которых любые попытки самостоятельных шагов вызывали удушающее чувство вины. Реакция обездвиженности пациентки была представлена зары­тыми в песок и раздавленными там руками, которыми она не могла писать свою экзаменационную работу. Анализ сна показал одновременно, что слон представлял и саму пациентку или интернализованный в ней образ родителей, которые позволяли ей лишь деструктивное и неловкое поведение по отноше­нию к себе и другим. Все отношения, которые она пыталась завязать, будь это в терапевтической группе или в университете, были неустойчивыми, постоян­но на грани разрыва, и когда последний наступал, пациентка чувствовала себя в известной мере растоптанной и кровоточащей.

В этой связи стала ясной и функция тяжелых нарушений походки, зрения и частых травм пациентки. Частые травмы и переломы инсценировали ее ар­хаический конфликт идентичности, ее потребность в автономии и страх рас­ставания на уровне соматического Я. Сломанная и обездвиженная гипсовой повязкой нога служила одновременно демонстрацией страшного для больной разрыва с родителями или другими значимыми лицами и защитой от него. Несчастный случай произошел тогда, когда психотерапевт вынужден был по­кинуть пациентку и группу на месяц. Демонстрация расставания, которое бес­сознательно переживалось как разрыв отношений с врачом, на уровне сомати­ческого Я дало пациентке защиту от архаического страха расставания и дест­руктивной агрессии к терапевту. Она появилась в группе спокойной, считала свою сломанную ногу в гипсе забавной и почти гордилась ею. Попытки груп­пы анализировать симптом натолкнулись, однако, на сильную защиту. Игно­рирование же симптома было воспринято как то, что ее бросили, и сопровож­далось разочарованием и бурными упреками, которые она смогла высказать открыто лишь в присутствии вернувшегося психотерапевта, а до этого скры­вала за эмоциональным уходом в себя. Здесь особенно отчетливо видна пси­ходинамика отраженного реакцией психосоматической защиты нарциссического дефицита.

Семейная группа пациентки – предыдущая | следующая – Защитный характер психосоматического симптоматического поведения

Психосоматическая терапия. Оглавление



Записаться на онлайн консультацию к психологу

Мартынов Сергей Егорович
Семейный психолог, психотерапевт, клинический психолог, преподаватель по психотерапии МГУ, МИПЗ
Малкина Кристина Игоревна
Семейный психолог. Сексотерапевт. Психодиагност. Арт-терапевт
Раманни Галина Алексеевна
Клинический психолог, детский и подростковый психолог, когнитивно-поведенческий психотерапевт, DBT-терапевт, психотерапевт
Гольм Мария Александровна
Клинический психолог
Щур Анастасия Евгеньевна
Психолог, психотерапевт
Шумай Екатерина Михайловна
Психолог
Аристова Влада Вячеславовна
Клинический психолог
Канушкина Алиса Романовна
Психолог, когнитивно-поведенческий терапевт, детский нейропсихолог
Демина Мария Дмитриевна
Клинический психолог, психолог-психотерапевт
Чепелюк Анастасия Андреевна
Психоаналитически ориентированный терапевт, клинический психолог, нейропсихолог
Кулаков Сергей Сергеевич
Клинический психолог, ведущий специалист-психолог с заключением для суда
Скорина Елена Петровна
Клинический психолог детский и взрослый, кандидат педагогических наук
Михайлова Анна Дмитриевна
Клинический психолог, психотерапевт
Алиева Лейла Мусаферовна
Психотерапевт, психолог
Оганезов Сергей Альбертович
Психотерапевт-сексолог, клинический психолог
Юзьвак Екатерина Григорьевна
Психотерапевт, психолог, психоаналитик
Копьев Андрей Феликсович
Клинический психолог
Ермушева Анастасия Алексеевна
Клинический психолог, психоаналитически ориентированный специалист
Александров Антон Сергеевич
Клинический психолог, психодиагност, детский нейропсихолог
Катунина Дарья Сергеевна
Психолог
Федченко Ирина Владимировна
Когнитивный психотерапевт, клинический психолог
Голова Екатерина Викторовна
Клинический психолог, телесно-ориентированный психотерапевт
Алякаева Мадина Фатовна
Клинический психолог, член ассоциации EMDR терапевтов
Зайцева Татьяна Евгеньевна
Детский клинический психолог
Крылова Наталия Николаевна
Клинический психолог
Берковская Наталья Викторовна
Психолог
Бучнева Полина Дмитриевна
Детский психолог
Арутюнов Эрнест Иванович
Клинический психолог, психоаналитический психотерапевт, тренер навыков DBT
Павлова Вселена Александровна
Психолог
Егиазарян Элеонора Александровна
Клинический психолог
Корзюкова Дарья Андреевна
Клинический психолог, член Ассоциации Когнитивно-поведенческой психотерапии
Чибисова Полина Алексеевна
Психолог
Телицына Юлия Вадимовна
Клинический психолог
Гоголаури Ирина Сергеевна
Психолог
Шувалов Валерий Алексеевич
Клинический психолог, патопсихология
Ольшанская Полина Алексеевна
Клинический психолог
Киселева Ольга Андреевна
Психолог
Моисеева Полина Алексеевна
Клинический психолог
Мартишина Ирина Сергеевна
Клинический психолог
Градскова Анастасия Андреевна
Психолог
Рассказова Елена Игоревна
Клинический психолог, психотерапевт

Контакты

м. Кузнецкий мост
м. Трубная
Адрес: Москва, Неглинная улица, дом 14/1А
Телефон: +7 (495) 260-04-69
Часы работы : 9:00 – 22:00 (без выходных и перерыва на обед)