В то время как Грин и Кестенберги заняли по отношению к эго-психологии сравнительно мягкую позицию, резкая критика в ее адрес прозвучала во Франции со стороны Лакана и его учеников. Лакан упрекал поборников эго-психологии в том, что они стремятся свести психоанализ к общей психологии и вследствие этого упускают из виду его специфический характер: открытие бессознательного желания, не поддающегося никакому «инструментальному» описанию («ego apparatus», или автономное «Я»). Согласно Лакану, заслуга Фрейда заключается в том, что он привлек внимание к значению и смыслу человеческого поведения. Жела мне — это язык: оно коренится в инстинкте и получает спой специфический человеческий характер в подчинении человека символическому приказу. А раз так, то психоанализ должен искать поддержку в лингвистике. В этом смысл «возврата к Фрейду». Разумеется, эго-психология тоже ссылается на Фрейда, но они ссылаются на те его работы, в которых он, по мнению сторонников Лакана, остается в плену сциентистских теорий XIX в. Альтюссер, философ-марксист и приверженец Лакана, резюмировал эту позицию, призывая вернуться «к фрейдизму периода теоретической зрелости, не к детской его поре, а к его более позднему возрасту, который и есть его подлинная юность… преодолев теоретический инфантилизм, возврат в детство, свойственные целому направлению современного психоанализа, и прежде всего американского, которое позволяет себе упиваться преимуществами своей беспомощности» (Althusser, 1964, с. 65). В той же работе автор обвиняет в «био-психо-социологическом ревизионизме» всех тех, кто апеллирует к соответствующим дисциплинам.
В последние годы в Соединенных Штатах наметилось до некоторой степени сходное движение. Ученики Рапапорта, и среди них Дж. Клайн, Гилл и Шафер, подвергли критике использование понятий, заимствованных из естественных наук, с целью интерпретации клинических данных. По их мнению, можно различить у Фрейда две теории: одна, которую они называют клинической теорией, формулируется в терминах мотивации, смысла, желания и действительно позволяет понять значение симптомов; другая заключена в метапсихологических работах и представляет собой попытку дать «научное» обоснование клиническим наблюдениям в свете естественных наук. Эти два подхода совершенно различны: метапсихология, ни в коей мере не помогая лучше разобраться в клинических данных, представляет собой настоящее препятствие, ибо она систематизирует феномены согласно априорным представлениям, не учитывающим специфики межличностных отношений, которые являются предметом психоанализа. Следует поэтому создать совершенно новые орудия исключительно на основе пережитого опыта аналитического отношения, того, что наблюдается «здесь и теперь» в ходе психоаналитического лечения. Рой Шафер (1976 b) говорит в этой связи о «новом языке», о «языке действия», способном передать эмоциональные движения пациента. Речь идет в каком-то смысле о непосредственно феноменологическом подходе, с помощью которого Шафер хочет, судя по всему, вернуться к истокам фрейдовского психоанализа, близкого скорее к Брентано, чем к Брюкке. Он предпочитает термин «действие» термину «интенциональность», которым пользовался Брентано, но смысл обоих этих понятий мне представляется одинаковым. В целом формулировки сторонников клинической теории несколько напоминают тот анализ теорий Фрейда, который проводился во Франции в послевоенные годы такими феноменологами, как Мерло-Понти.
Между тем многие исследователи, такие, например, как Мейман (1976), хотя и поддерживают клиническую теорию, считают, что не следует совершенно отказываться от метапсихологического подхода. Каплан (1977) же со своей стороны высказывается сдержанно по поводу валидности клинической теории.
Отметим попутно своеобразную позицию Кьюби, который имеет точки соприкосновения с каждым из лагерей. С одной стороны, он критиковал метапсихологию. Так, в одной из последних публикаций он выражает сожаление, «что Фрейд отошел от своих первых динамичных метафор и в дальнейшем предпочитал более статичные структурные метафоры». «Я убежден,— писал Кьюби,— что эта замена неблагоприятно сказалась на психоанализе и на какое-то время полностью остановила развитие теории, техники и исследования в этой области» (1972, с. 218). Однако, выступая против использования физикалистских понятий, которые являются, в сущности, лишь метафорами, не имеющими точного научного содержания, он тем не менее настаивает на необходимости связи между психоаналитическими и психофизиологическими исследованиями. С его точки зрения, эти два подхода дополняют друг друга. Так, он пишет по поводу гипноза: «Нет противоречия между ролью, которую играют психодинамические процессы, и ролью сопутствующих психофизиологических процессов. Психоаналитические и психофизиологические влияния не являются взаимоисключающими, напротив, они столь тесно связаны друг с другом, что являются синергическими. И действительно, ни психодинамический, ни психофизиологический подход не является достаточным каждый в отдельности».
Психобиологическая дилемма: нейрофизиология – предыдущая | Следующая – Психобиологическая дилемма: психофизиология.
Л. Шерток. “Непознанное в психике человека”. Содержание.