Психолингвистические проблемы речевого мышления (продолжение)

Итак, вернемся к анализу процесса понимания речевого со­общения (текста), рассматривая этот процесс как акт мыш­ления.

В рамках концепции Н. И. Жинкина о знаковых системах внутренней речи его учениками формируются представления о «психологическом механизме понимания текста» [Новиков 1973, 1983; Новиков, Чистякова 1981; Чистякова 1975, 1979, 1981]. А. И. Новиков и Г. Д. Чистякова развивают представление, ко­торое основывается на предпосылке, что элементы знака не закреплены жестко относительно друг друга. Такое понимание связи элементов знака находится в оппозиции соссюровской концепции знака, но оно более адекватно отображает реальный характер этой связи [Скаличка 1967, 119—127].

Вследствие отсутствия жесткой связи между телом знака и значением один и тот же знак может быть использован для обозначения различных предметов реальной действительности, и поэтому лексическое значение каждого изолированного слова соотносится с расплывчатой предметной областью.

Восприятие конкретного текста начинается с опознания внешней формы отдельных слов, с которыми получатель текста связывает значения этих слов, хранящиеся в его памяти. Кон­кретизация предметной соотнесенности значения определенного слова происходит за счет ограничений, накладываемых сочета­нием с другими словами в этом тексте. Эта конкретизация осу­ществляется опосредованно: сначала за счет сочетаний слов достигается конкретизация значений слов, которая, в свою оче­редь, ведет к уточнению предметной соотнесенности. Выделение и уточнение денотатов, или, точнее, денотатной схемы, проис­ходит за счет привлечения так называемых энциклопедических знаний реципиента. Экспериментальные данные позволили Г. Д. Чистяковой обосновать и уточнить это интуитивно ясное представление: «…выделение денотатов текста ведет за собой актуализацию знаний об этих денотатах и отбор среди них тех знаний, которые позволяют „домыслить” содержание текста и объединить его в целостном представлении» [Чистякова 1981, 55].

Понимание текста, таким образом, происходит в основном на уровне денотатов текста как конкретизация структуры денотатов текста за счет осмысления связей (денотатов), которые даны в тексте в форме связей слов, а также за счет привлечения энциклопедических знаний о денотатах[1]. В результате такой смысловой переработки указанных знаний возникает ин­дивидуальный динамический концепт как целостное отражение содержания текста субъектом [Там же, 54].

Для нашего изложения важно, что подтемы и субподтемы, на которые распадается текст, в мышлении замещены соответствующими денотатами, в которых в свернутом виде представ­лено содержание подтем и субподтем.
Естественно встает вопрос о средстве представления дено­татов в процессе мышления. В согласии с концепцией Н. И. Жинкина, смысловая обработка текста осуществляется не на вербальном уровне. Денотаты в мыслительной деятель­ности представлены в предметно-схемном коде [Там же, 56]. Содержание текста, отображенное в языковых знаках сукцессивно, переводится в симультанную схему, обладающую пред­метной наглядностью.

Итак, процесс мышления протекает на основе знаковых средств различной природы. Наблюдения психологов и доста­точно точные эксперименты дают основания полагать, что на­бор этих средств весьма широк, различие их психической при­роды не мешает им обладать идентичной функцией: все они выступают в качестве опосредователей мыслительных процес­сов.

Кроме отчетов испытуемых, в истории исследования мышле­ния большую роль играли отчеты психологов, анализирующих в саморефлексии свое мышление. Эти самоотчеты имеют боль­шую ценность, так как наблюдение над собственными мысли­тельными процессами осуществляют люди, в совершенстве вла­деющие методикой интроспекции и глубоко знающие объект исследования. Поэтому следует с доверием отнестись к пред­ставлению о внутренних мыслительных процессах такого круп­ного психолога, как Курт Гольдштейн [Goldstein 1954], тем бо­лее что его представления основываются также и на наблюде­нии над больными, страдающими различными формами афа­зии.

«Одновременно с процессом, возбуждающим мышление, на­чинаются пассивные и активные процессы различного рода. К пассивным процессам следует отнести появление ассоциаций г разного вида, представления из различных чувстственных обла­стей, мысли, чувства, моторные реакции, среди них также язы­ковые феномены самого различного рода. Далее можно ска­зать, что все возникающие процессы рассматриваются с опре­деленной точки зрения, осуществляется выбор, анализ, синтез и т. д., до тех пор пока не сформировывается целостный про­цесс, который из многообразия явлений появляется как „фигу­ра” и представляет собой результат, с помощью которого мы пытаемся решить поставленную задачу» [Там же, 185]. Можно по-разному интерпретировать слова Гольдштейна, но если отно­ситься к ним с доверием, а для недоверия нет оснований, то в его описании трудно увидеть анализ речи, в которой могло бы совершаться мышление, если настаивать на тезисе о единст­венности речевой формы мышления.

Его указание на то, что появляются «ассоциации различного вида, представления из различных чувственных областей, мыс­ли, чувства, моторные реакции, среди них также языковые фе­номены самого разного рода» косвенным образом подтвержда­ют множественность знаковых опосредователей мыслительных процессов. Существенно также замечание Гольдштейна о су­ществовании определенной мыслительной схемы, которая позво­ляет ему выдвинуть тезис о грамматике мышления. В соответ­ствии с этим он полагает, что мыслительная схема организо­вана в форме предложения. Однако порядок следования мыс­лей в этом предложении ни в коей мере не совпадает с пред­ложением конкретного языка, во всяком случае нет одно­значного соответствия между частями мыслительной схемы и словами высказываемого вслух предложения.
Эта мысль неновая, она содержалась еще в работах Л. С. Выготского, позднее она появилась в исследованиях Н. И. Жинкина, в его представлениях об организации и функционирова­нии универсального предметного кода, а в исследованиях А. Н. Соколова она присутствует в гипотезах о существовании схемы мнемических опор, которыми пользуются испытуемые при запоминании текста.

Формы внутренней речи – предыдущая | следующая – Мышление математика

Исследование речевого мышления в психолингвистике

Консультация психолога при личных проблемах