/     /  
Первый отчет пациента Мартина

Первый отчет пациента Мартина

“Уже с самого раннего детства я страдал астматическим бронхитом. Как рассказывала мать, это было осложнение коклюша, перенесенного в 1945 году во время бегства от русских. С тех пор симптомы закрепились. Сколько по­мню, всегда были трудности с дыханием. Воспоминания о бегстве также свя­заны с этим: продуваемые вокзалы, холодные купе, голод, ночь и туман в пол­ной приключениями поездке на запад.

В ранние годы из-за слабого здоровья мне часто приходилось бывать в детских приютах па северных островах. Там я чувствовал себя ужасно и тос­ковал по дому. Кроме того, насколько я помню, меня очень подавляли обслу­живавшие нас медсестры. Хорошо помню одну. За какой-то проступок, а мо­жет быть в связи с болезнью, она подняла меня рано утром с постели и отчита­ла. Когда родился мой брат, и магь находилась в роддоме, мне было три года. Меня отдали женщине, которая со мной плохо обращалась. Обычное наказа­ние было – «взять с собой на кухню». Там я должен был сидеть с хозяйкой дома на скамейке, в то время как она резала лук, а я плакал от боли в глазах. По словам матери, эта женщина меня терпеть не могла.

Осознал я эти вещи и мучился от уверенности, что умру раньше времени от удушья, только в школе, где-то со второго класса. Все школьное время было сплошным мучением, на занятиях я чувствовал, что задохнусь от выделений в бронхах. Я едва мог дождаться конца урока, чтобы выйти в туалет и там всю эту дрянь выплюнуть, что давало облегчение на пару часов. Потом все начи­налась сначала. Я часто обращался к врачу и подвергался операциям, всегда связанным со слизистыми и гнойными воспалениями. То это были миндали­ны, то заражение крови на пальце, то воспаление легких, то аппендицит с пос­ледующей операцией. Я всегда считал, что с этим надо примириться, и ничего сам не предпринимал против симптомов. Я никогда не мог считать походы к врачу действительной активностью в этом направлении. Это продолжалось долго – приступы потливости, частые простуды, постоянный кашель. В осо­бенности в группах, на семинарах или занятиях я чувствовал мучительное приближение кашля, из-за чего предпочитал одиночество, чтобы можно было спокойно выплюнуть мокроту.

В это время я был под контролем матери. Основным, что помню, было ее постоянное давление. В этой связи вспоминаю, что маленьким мальчиком я ле­жал в постели матери рядом с ней. Я чувствовал, что не должен двигаться и сейчас задохнусь от ее запаха. Ее тело было огромным, теплым и издавало удуш­ливый запах. Я чувствовал также, что должен оставаться под одеялом, где не хватало воздуха, короче, я постоянно боялся задохнуться. Это ощущение до сих пор преследует меня иногда как навязчивая фантазия, которую я должен продумать до конца. Самым жестоким способом смерти, который можно придумать и который всегда преследовал меня, было погребение живьем. Ко мне часто воз­вращалось чувство, что я задыхаюсь, особенно на людях – дома за обеденным столом, в церкви или других общественных местах; в этих ситуациях я чувство­вал ужасную ненависть и страх, от которого я мог защититься только изолирую­щей меня мыслью «они же все дураки» или внезапно возникавшим представле­нием, что их лица искажены, что они чем-то больны и их радость притворна. Вместе с несколькими друзьями, которые тоже были «проницательными», мы фантазировали, что мы – избранные, можем видеть всех насквозь, убеждаясь в их лживости. Как и мать, я испытывал одиночество. В сущности, это была реа­лизованная фантазия погребения заживо или смерти от удушья. Вынужденная изоляция сопровождалась сильным страхом соприкосновения с кем-либо, про­являвшимся в высыпаниях и прыщах, которые сохранились до 23-24 лет. До сих пор у меня излишне чувствительная кожа.

Когда мать хотела дотронуться до меня, я вздрагивал; то же самое было потом при телесном контакте с моими подругами. Нежное прикосновение я воспринимал как коварное нападение и не мог считать это чем-то дружеским. Я думаю, что с этим страхом соприкосновения с людьми или вещами, стрем­лением держаться от этого подальше, связана моя близорукость. Я мог выно­сить действительность лишь в расплывчатом состоянии в противоположность матери, которая до сих пор гордится своим прекрасным зрением. Если я что- то хотел видеть, я должен был подойти близко. Я не мог как следует видеть доску в классе, в сумерках казался себе почти слепым. Покупались очки со все более сильными стеклами, меня преследовал страх, даже уверенность, что когда-нибудь я совсем ослепну. В нашей семье я один близорукий. Конечно, причина может быть другой, фактом является лишь то, что о возникновении близорукости в момент, когда она у меня появилась, я думал то же самое, что и сейчас. Для меня было совершенно ясно, что плохое зрение должно было помочь мне смягчить невыносимую действительность, связанную с давлени­ем на меня матери.”

Пациент, написавший этот отчет, в детстве подвергался жестким требо­ваниям матери быть отличником в учебе. В возрасте 12 лет при смене школы его успеваемость резко снизилась, в особенности по естественным дисципли­нам. Мать, придававшая большое значение оценкам и гордившаяся собствен­ными познаниями, начала часами вдалбливать пациенту уроки и пыталась внешней муштрой, а часто и побоями, улучшить его успеваемость. Он вос­принимал это как мученичество и тренировку сумасшествия. Пациент сооб­щал, что с тех пор уже никогда не мог переступить порог школы без страха. Он чувствовал себя постоянно слабым и «пришибленным», страдая от пред­ставления о своей глупости. Он потерял всякий интерес к школе и под давле­нием матери стал учиться механически и отчужденно. У него не было пред­ставлений о будущем. Решение стать преподавателем в гуманитарной профессии было принято механически и без внутренней убежденности.

После вынужденного расставания с матерью из-за начала занятий в выс­шей школе он, тем не менее, учился весьма охотно и долго. Он много и усерд­но работал. На семинарах он считался самым умным, однако чувствовал, что это признание, которое еще более укрепила успешная защита диплома, при­шло для него слишком поздно. Он был удивлен, что его сокурсники требуют от себя и других так мало по сравнению с ним. Свои разочарование и холод­ность он компенсировал фантазией, что найдет защищенность в сфере гума­нитарных наук. Окончание университета и начало работы в школе он воспри­нял, как и преподавательскую практику перед этим, с сильным страхом, от которого защищался механическим дисциплинированным сосредоточением на преподаваемом материале. Он чувствовал, что коллеги его не понимают, боялся, что выбрал не ту профессию, и страдал от чувства бессмысленности и отчуждения. Одновременно усилились его психосоматические симптомы. Лишь когда он начал относительно самостоятельно преподавать в старших классах, его состояние на какое-то время улучшилось, чтобы вскоре вновь ус­тупить чувству рутины, «внутренней холодности» и одиночества.

Тесная связь между его бессознательным конфликтом идентичности и психосоматической защитой проявилась особенно отчетливо, когда по окон­чании обучения потребовалась его профессиональная и человеческая иден­тичность, на что он реагировал, с одной стороны, бегством к матери, с дру­гой – тяжелой психосоматической реакцией в форме почечнокаменной болез­ни и тяжелого бронхита.

Мы дословно приводим его рассказ о заболевании и предшествовавшем конфликте.

Георг и Мартин: психосоматика и психоз – предыдущая | следующая – Второй отчет пациента Мартина

Психосоматическая терапия. Оглавление


Записаться на онлайн консультацию к психологу

Мартынов Сергей Егорович
Семейный психолог, психотерапевт, клинический психолог, преподаватель по психотерапии МГУ, МИПЗ
Малкина Кристина Игоревна
Семейный психолог. Сексотерапевт. Психодиагност. Арт-терапевт
Раманни Галина Алексеевна
Клинический психолог, детский и подростковый психолог, когнитивно-поведенческий психотерапевт, DBT-терапевт, психотерапевт
Гольм Мария Александровна
Клинический психолог
Щур Анастасия Евгеньевна
Психолог, психотерапевт
Шумай Екатерина Михайловна
Психолог
Аристова Влада Вячеславовна
Клинический психолог
Канушкина Алиса Романовна
Психолог, когнитивно-поведенческий терапевт, детский нейропсихолог
Демина Мария Дмитриевна
Клинический психолог, психолог-психотерапевт
Чепелюк Анастасия Андреевна
Психоаналитически ориентированный терапевт, клинический психолог, нейропсихолог
Кулаков Сергей Сергеевич
Клинический психолог, ведущий специалист-психолог с заключением для суда
Скорина Елена Петровна
Клинический психолог детский и взрослый, кандидат педагогических наук
Михайлова Анна Дмитриевна
Клинический психолог, психотерапевт
Алиева Лейла Мусаферовна
Психотерапевт, психолог
Оганезов Сергей Альбертович
Психотерапевт-сексолог, клинический психолог
Юзьвак Екатерина Григорьевна
Психотерапевт, психолог, психоаналитик
Копьев Андрей Феликсович
Клинический психолог
Ермушева Анастасия Алексеевна
Клинический психолог, психоаналитически ориентированный специалист
Александров Антон Сергеевич
Клинический психолог, психодиагност, детский нейропсихолог
Катунина Дарья Сергеевна
Психолог
Федченко Ирина Владимировна
Когнитивный психотерапевт, клинический психолог
Голова Екатерина Викторовна
Клинический психолог, телесно-ориентированный психотерапевт
Алякаева Мадина Фатовна
Клинический психолог, член ассоциации EMDR терапевтов
Зайцева Татьяна Евгеньевна
Детский клинический психолог
Крылова Наталия Николаевна
Клинический психолог
Берковская Наталья Викторовна
Психолог
Бучнева Полина Дмитриевна
Детский психолог
Арутюнов Эрнест Иванович
Клинический психолог, психоаналитический психотерапевт, тренер навыков DBT
Павлова Вселена Александровна
Психолог
Егиазарян Элеонора Александровна
Клинический психолог
Корзюкова Дарья Андреевна
Клинический психолог, член Ассоциации Когнитивно-поведенческой психотерапии
Чибисова Полина Алексеевна
Психолог
Телицына Юлия Вадимовна
Клинический психолог
Гоголаури Ирина Сергеевна
Психолог
Шувалов Валерий Алексеевич
Клинический психолог, патопсихология
Ольшанская Полина Алексеевна
Клинический психолог
Киселева Ольга Андреевна
Психолог
Моисеева Полина Алексеевна
Клинический психолог
Мартишина Ирина Сергеевна
Клинический психолог
Градскова Анастасия Андреевна
Психолог
Рассказова Елена Игоревна
Клинический психолог, психотерапевт

Контакты

м. Кузнецкий мост
м. Трубная
Адрес: Москва, Неглинная улица, дом 14/1А
Телефон: +7 (495) 260-04-69
Часы работы : 9:00 – 22:00 (без выходных и перерыва на обед)