К психоаналитической теории психосоматических заболеваний (продолжение)

«Меня мучают два намерения, – писал Фрейд весной 1895 года своему бер­линскому другу и коллеге Флису, – во-первых, посмотреть, как будет выглядеть учение о функционировании психики при введении количественных параметров, своего рода экономики нервной энергии, а во-вторых, выделить из психопатоло­гии все то, что полезно для нормальной психологии». Ему хотелось, с одной сто­роны, на основе результатов, полученных при исследовании неврозов создать все­объемлющую психодинамическую теорию личности, с другой же – интегриро­вать эту психодинамическую концепцию в систему представлений современной нейрофизиологии и невропатологии, в рамках которой сформировались его науч­ные представления. Результатом разработки этой «психологии для невропатоло­гов» («Эскиз психологии», Freud, 1895 г.) была попытка разрешить классическую «психофизическую проблему» на основе физиологии того времени.

Фрейд мучительно пытался создать «естественнонаучную психологию и представить психические процессы как количественно определенные состоя­ния объективных материальных факторов», которыми, как он полагал, явля­ются нейроны. Он конструировал сложную систему организации этих «факто­ров», чтобы объяснить психодинамические процессы, которые он наблюдал при истерии, неврозе страха и во сне, рассматривая их как функции физиоло­гических механизмов. О результате он сообщил Флису: «Все кажется взаимо­увязанным, колесики цепляются друг за друга, такое впечатление, что эта шту­ка – действительно машина и вот-вот двинется сама собой».

Уже месяц спустя эта нейрофизиологическая «машина», в эскизе и опи­сании которой во многом предугадываются программа и теория последовав­шего за ней психоанализа, кажется Фрейду «бредовой шуткой». Он бросает «эскиз» и еще более погружается в свою клиническую работу – исследование и лечение «двух неврозов», стремясь, прежде всего, заполнить «психологи­ческие пустоты».

Три года спустя он пишет Флису: «Я… совершенно не склонен оставлять психическое в подвешенном состоянии без органической основы. Но кроме убежденности (в органической основе психических процессов. – Г. А.) у меня ничего нет ни теоретически, ни терапевтически, и я поэтому вынужден вести себя так, как если бы передо мной было лишь психическое». Этим замечани­ем, которое Фрейд позднее многократно повторял, он в каком-то смысле под­водит черту под своими усилиями естественнонаучного решения «психофизи­ческой проблемы». Решаясь «вести себя» так, как будто перед ним было лишь «психическое», он выходит за рамки медицины, которая понимает себя лишь как «прикладная естественная наука».

С другой стороны, Фрейд, как известно, сохранял принципиальную вер­ность своим нейрофизиологическим истокам, поскольку всегда подчеркивал, что психологическая терминология психоанализа (не сами по себе психоана­литические открытия и познания) является временной и когда-нибудь будет заменена благодаря прогрессу в физиологии и биохимии. В этом смысле он никогда не порывал с традицией естественнонаучной медицины в духе школы Гельмгольца, к которой принадлежал также его учитель Брик.

Бернфельд (1944) дал нам программное кредо этой школы. Оно звучит так: «Мы поклялись подтвердить ту истину, что в организме не действуют ни­какие другие силы, кроме общих физико-химических; что там, где до сих пор объяснение оказывалось недостаточным, должен физико-математическими методами вестись поиск их природы и действия в каждом конкретном случае, или же следует предположить существование новых сил того же порядка, что и физико-химические, присущих материи, которые всегда сводимы лишь к притягивающимся или отталкивающимся компонентам…»

Фрейд всегда чувствовал себя обязанным этому естественнонаучному императиву и поэтому называл «здание учения о психоанализе, которое мы создали», «надстройкой, которая когда-нибудь будет водружена на свой орга­нический фундамент», сожалея о том, что «нам это пока еще не удалось» (Freud, 1916-1917).

Очевидно он все же считал, что в двадцатые и тридцатые годы было еще слишком рано «заигрывать с эндокринологией и автономной нервной систе­мой», чтобы таким образом поставить надстройку психоанализа на его орга­нический фундамент. Он видел в этом искушение, уступить которому означа­ло бы отказаться от решающего шага психоанализа – исследования и лечения заболеваний на основе изучения бессознательного. Реинтеграция психоана­лиза в органическую медицину была бы в этом случае равнозначна отказу от основополагающих предпосылок для всякой психоаналитической теории и практики.

Решение Фрейда вести себя так, как если бы он имел дело только с пси­хологией, было не просто прыжком из одной научной дисциплины в другую – из физиологии в психологию. И его надежда на то, что когда-нибудь познания психоанализа найдут адекватные физиологические и биохимические корреля­ты, ни в коем случае не означает, что он считал психоаналитические познания недостаточно серьезными с научной точки зрения.

По его мнению, физиология и биохимия должны добиться значительно­го прогресса, чтобы соответствовать тому шагу вперед, который был сделан психоанализом в исследовании и лечении психических и психосоматических заболеваний. Ибо этот шаг означал больше, чем смену физиологического под­хода на психологический, «прикладной физиологии» на «прикладную психо­логию». Основные положения психоанализа произвели подлинную револю­цию в отношениях врача и больного, представлениях о патологическом про­цессе, целях и методах терапии.

Этот шаг проявился в переходе от техники гипноза к технике свободных ассоциаций. С введением нового метода возникла «психоаналитическая ситу­ация» как поле исследования и лечения психических и психосоматических заболеваний, и я хотел бы в нижеследующем экскурсе детальнее показать все, что связано с этим шагом в теории психоанализа в целом и психоаналитичес­кой психосоматики в частности.

Психосоматика и психоанализ – предыдущая | следующая – Техника свободных ассоциаций

Психосоматическая терапия. Оглавление