Психосоматический симптом возникает, по Шуру, когда при сильной на­грузке психодинамического равновесия происходит внезапный прорыв бес­сознательного материала в форме преэдипальных или эдипальных инстинк­тивных желаний, и механизмы защиты Я не срабатывают. Последствием явля­ется регресс до уровня предшествующих мышлению аффектов, до ранних ста­дий инстинктивной жизни и защитных механизмов, проявляющихся исклю­чительно на соматическом уровне. Он подчеркивает, что эти защитные меха­низмы следует считать «предшественниками защиты». Защита тогда является «не только нагрузкой, но и примитивным действием, сопровождаясь сбросом напряжения».

В рамках этой концепции регрессивной ресоматизации функций Я Шур устанавливает также связь между конверсионными симптомами и их органи­ческими эквивалентами. Описанная Фрейдом (1895с) симптоматика невроза тревоги считается им признаком регресса Я. «Careful analysis may show that in such situations the regression is carried to a preverbal, pre-ego stage of development, where reaction to stimuli is in the closest sense psychosomatic, and where the conscious experience is limited to the awareness of the discharge phenomena which genetically have been present before the emergency of the affect anxiety»² (Schur. 1955).

Он допускает, что систематическое разделение на феномены конверсии и психосоматические симптомы важно для прогресса исследования. Нарушения функций вегетативной и нейроэндокринной систем и измененная структура на­ших органов вполне могут пониматься как соматические эквиваленты аффек­тов, конфликтов и неврозов. Эквиваленты «не всегда должны выражать какое- то представление (idea)». Он указывает, однако, что сам Александер (1950) вы­нужден был признать наличие многочисленных исключений, и предлагает по­нимать психосоматическую симптоматику как выражение «символического ар­хаического органного языка», причем рекомендует расширить концепцию орган­ного языка и говорить также об «органном действии», которое понимает в каче­стве предшественника десоматизированной защитной реакции.

Общий момент всех форм психосоматических расстройств Шур видит в «нарциссическом регрессе», который проявляется в органической симптома­тике. Шур утверждает: «The established somatic iesion results in a far reaching shift of cathexes to the lesion, the organ, the self. It becomes the focus of narcissistic regression»^[1]. Нарциссический регресс ведет к перемещению либидо с объекта на Я. Повышенная нарциссическая нагрузка вызывает постоянную недиффе­ренцированную «готовность к тревоге», соматически проявляющуюся как «на­пряжение».

Тем самым регресс достигает «ядра психосоматического континуума». Утрачивается всякое сходство с примитивным символическим органным язы­ком или органным действием, описанными нами для начального поврежде­ния. Шур понимает эту динамику как порочный круг (vicious circle). Нарцис­сический характер психосоматического расстройства при этом истолковыва­ется Шуром глубинно-психологически. Ресоматизация функций Я в ходе рег­ресса Я до первично-процессуальных стереотипов поведения представляется в первую очередь следствием неудавшейся нейтрализации инстинктивной энер­гии и вызванного этим срыва защиты от инстинкта.

Шур в психосоматическом симптоме видит судьбу инстинкта. Его под­ход к психологии Я ограничивается изучением нарушений функций Я, веду­щих к прорыву защиты Я инстинктивными импульсами и к недифференциро­ванной ресоматизации. С моей точки зрения, здесь видна ограниченность кон­цепции Шура. Десоматизация и ресоматизация предстают как аспекты разви­тия Я, определяемые в основном, в созвучии с концепцией Хартмана, задача­ми защиты от инстинкта и приспособления к окружающей среде. В этой концепции школы Хартмана Я состоит, так сказать, из суммы более или менее автоматизированных функций, связанных со структурами его конфликтной сферы.

Апфельбаум (1966) указал на механистический характер этой концеп­ции, в которой психические структуры Я понимаются прежде всего как «бас­тионы против (инстинктивных) импульсов и гаранты приспособления и соци­ального функционирования». Он цитирует высказывание А. Фрейд (1945), в котором отчетливо проявляется эта тенденция. Целью психического развития, говорится там, является совершенствование функций Я, которые становятся «все более объективными», не зависящими от эмоций, пока не будут «такими же точными и надежными, как механический аппарат».

Ответом Эриксона (1946) на эту концепцию послужило его замечание, что механизирование Я и его независимость от эмоций являются скорее при­знаком патологического обеднения Я, чем характеристикой здорового Я, от­личающегося особой способностью эмоционального опыта. Это относится, с моей точки зрения, и к концепции десоматизации Шура, в которой он видит признак и предпосылку свободной от конфликтов деятельности Я. Отноше­ние Я к организму видится здесь лишь посредством функциональных аспек­тов, которые определяются, лишь исходя из постулированной противополож­ности Я и инстинктов.

Я (Ammon, 1972а) подробно показал, что концепция развития Я и форми­рования собственной идентичности, которая понимает Я как исключительно организацию защиты от первично асоциальных и воспринимаемых угрожаю­щими инстинктивных потребностей, не является адекватной. С моей точки зре­ния, это относится также и к концепции десоматизации и регрессивной ресоматизации функций Я. Вопрос о значении, которое соматические переживания и соматическое поведение имеют для развития Я в смысле развития идентичнос­ти Я, не получает своего ответа в концепции Шура, хотя он сам обращает вни­мание на то, что диффузия идентичности, характерная для пациентов с пограничным синдромом, формирует фон психосоматических заболеваний.