Московская психиатрическая больница № 12

Вопрос о природе так называемой гипнабельности, т. е. восприимчивости к гипнозу, является одним из центральных во всей проблеме гипноза. Этот же вопрос повседневно встает в практике психотерапевта при работе с больными, которые рассчитывают на гипноз как на лечебное средство, но оказываются негипнабельными или, наоборот, высказывая скептическое отношение к гипнозу, впадают, будучи подвергнуты гипнотической процедуре, в глубокое гипнотическое состояние. Отсутствие корреляции между сознательно высказываемым отношением к гипнозу и восприимчивостью к гипнозу – факт, хорошо известный клиницистам, – свидетельствует о том, что в феномене гипнабельности играют роль факторы, находящиеся за пределами сознательной оценки субъекта, и они не всегда в достаточной мере учитываются психотерапевтом.

В клинике эмпирически сложился взгляд на гипнабельность как на некое, чуть ли не врожденное, свойство человека, во всяком случае, как на определенную личностную черту. Иногда подчеркивают восприимчивость к гипнозу как определенный клинический симптом. Так, говорят о малой гипнабельности людей с психастеническими и шизоидными чертами, повышенной гипнабельности больных алкоголизмом и травматиков. Но эти данные носят скорее характер впечатления, чем обоснованного суждения. Естественно, что в работах по гипнотерапии или физиологии гипноза, выполненных на больных алкоголизмом, автоматически исключались лица недостаточно гипнабельные. Точка же зрения о малой восприимчивости к гипнозу людей с психастеноидными и шизоидными чертами настолько укоренилась, что, насколько нам известно, никто не пытался ее обосновать статистическими исследованиями.

По данным Л. Шертока [19], при изучении личности гипнотизируемого не было выявлено неоспоримых критериев, определяющих степень гипнабельности. Проводились попытки определить в процентах гипнабельность людей, но результаты оказались противоречивыми.

Особое место занимает проблема взаимоотношения истерии и гипнабельности. Со времен Ж. Шарко [181 гипноз тесно связывался с проблемой истерии и даже проводилось тождество между сомнамбулизмом и истерическим расстройством сознания, но под влиянием клинической практики эти взгляды трансформировались настолько, что стали говорить об абсолютной негиннабельности больных с выраженной истерической симптоматикой. Л. Шерток [19], опираясь на собственный опыт и данные литературы [20], приходит к выводу, что здоровые люди 170 легче гипнотизируются, чем больные неврозом, а среди последних наиболее гипнабельны больные истерией, но они менее гипнабельны, чем здоровые.

Практическое значение правильного понимания взаимоотношений между истерическим неврозом и восприимчивостью к гипнозу не вызывает сомнений, так как, несмотря на разные взгляды, принято считать гипноз наиболее адекватным психотерапевтическим методом лечения истерии. Представляется перспективным также теоретическое изучение роли бессознательных психических процессов на модели “истерический невроз – восприимчивость к гипнозу”.

Целью нашей работы является анализ проблемы истерического невроза во взаимоотношении с гипнабельностью с точки зрения теории бессознательных психических процессов, участвующих в формировании истерии и определяющих эффективность или неэффективность гипнотерапии. Обсуждая эти вопросы, мы исходим из того, что гипноз существует как особое физиологическое состояние. В опытах по изучению сверхмедленных колебаний потенциала головного мозга при гипнозе[2] были подмечены электрофизиологические феномены, анализ которых выявляет специфический характер мозговой активности при гипнозе. Но физиологический подход оставляет в стороне вопрос о том, почему в том или ином случае, у той или иной личности возникает или не возникает этот особый режим мозговой деятельности. Этот подход ослабляется также известным кризисом, который переживает сейчас нейрофизиология гипноза, основывающаяся на классической павловской теории сна как разновидности торможения. Электроэнцефалографическое изучение гипноза, несмотря на противоречивые результаты, с несомненностью свидетельствует, что во всяком случае типичной картины сна при гипнозе нет [22; 23]. Но даже если бы физиология гипноза носила характер строгой, законченной теории, ее приложение к такой социально-биологической проблеме как истерия, затрагивающей сложнейшие вопросы сознания и бессознательного психического в целостной системе отношений человека с общественной средой, вряд ли могло дать удовлетворительный результат.

Психоаналитическая концепция рассматривает гипноз как один из вариантов влюбленности, где наблюдается “то же смиренное подчинение, уступчивость, отсутствие критики, как и по отношению к любимому объекту. Гипнотическая связь есть неограниченная влюбленная самоотдача, исключающая сексуальное удовлетворение, в то время как при влюбленности таковое оттеснено лишь временно и остается на заднем плане как позднейшая целевая возможность” [12]. Незаслуженно разочаровавшись в гипнозе как методе лечения неврозов, Фрейд не терял интереса к нему при обсуждении социально-психологических проблем. Фрейд привлекал явления гипноза и внушаемости для объяснения “принудительного характера массообразования”, которое, по его мнению, сходно по своему характеру с процессами, происходящими в первобытной орде. “Гипноз, – писал Фрейд [12], – по праву может быть назван “массой из двух”. Внушение же можно определить как убеждение, основанное не на восприятии и мыслительной работе, а на эротической связи”. Этот заостренный интерес к гипнозу как социальному явлению мог бы заполнить существенный недостаток сугубо физиологического подхода к гипнозу, однако рассмотрение социальных проблем гипноза с фрейдистских позиций несет на себе отпечаток неприемлемости фрейдистской социологии вообще.

 

мозг – предыдущая | следующая – истерия

Бессознательное. Природа. Функции. Методы исследования. Том II

консультация психолога детям, подросткам, взрослым