Боб: психическая дезинтеграция как следствие простого устранения симптомов

Пациент Боб, 27-летний инженер, был принудительно госпитализирован в психиатрическую больницу с диагнозом «психопатия» в связи с социально опасным поведением. Он заперся в подвале, угрожая взорвать все здание вме­сте с собой, если немедленно не вызовут его мать, дядю, священника и телере­портеров. Когда некоторые из вызывавшихся им лиц прибыли на место проис­шествия, он добровольно сдался полиции. Репортеру он сообщил, что хотел привлечь внимание к своей катастрофической жилищной ситуации. Уже пол­года он безуспешно ищет квартиру. Он отказался жить в приюте для бездом­ных. В этом штате можно чего-то добиться «лишь со скандалом». Поэтому любая угроза годится, лишь бы добиться своего.

Из полицейского протокола видно, что пациент уже несколько раз угро­жал взорвать различные помещения вместе с собой. Однажды он уже прохо­дил стационарное лечение в психиатрической больнице в течение двух недель после того, как угрожал убить ножом мать. Однако вскоре после этого ему было отказано во второй госпитализации по тому же поводу.

В беседе пациент сообщил, что угрозами взрыва хотел привлечь внима­ние к своим безуспешным усилиям достать квартиру; несмотря на настойчи­вый поиск, ему нигде не удалось получить жилье, это – «вопиющая неспра­ведливость».

Пациент в течение 6 лет, с 21 года страдал хронической язвой желудка и желудочными кровотечениями. Впервые они появились, когда его отчим в уль­тимативной форме потребовал, чтобы он покинул родительскую квартиру. Через три недели после этой ссоры он был прооперирован в связи с прободе­нием язвы. Ему позволили жить у родителей еще два года, после чего отчим его все-таки выгнал. Мать была в принципе на его стороне, но, несмотря на это, делала все, что хотел отчим. Она всегда находилась «между двух огней».

Пациенту удалось найти собственное жилье и работу по специальности. Три года спустя появление новых язв и кровотечений привело к резекции же­лудка. Пациенту было тогда 26 лет. В дальнейшем состояние его постоянно ухудшалось. «С тех пор, как отняли желудок, становилось все хуже и хуже». Участившиеся обмороки неясной этиологии сделали его нетрудоспособным и повлекли за собой госпитализации длительностью по несколько месяцев. Он потерял работу и жилье. В промежутках между госпитализациями он снова жил у родителей. Когда после очередной выписки отчим не пустил его домой, он договорился с матерью разыграть угрозу ее убийства, чтобы добиться по­мещения в психиатрический стационар, где он находился две недели, получая психофармакотерапию. Во второй раз эта «шутка», однако, не удалась. Вместо этого в психиатрической больнице был наложен запрет на его дальнейшие поступления. В связи с возобновившейся рвотой кровью он был помешен в соматический стационар, выписан через 2 месяца, и тогда начал угрозами взрывов привлекать внимание к происходящей с ним «вопиющей несправедливос­ти», пока, наконец, через 3 недели не был госпитализирован в психиатричес­кую больницу принудительно.

Анамнез жизни этого пациента является показательным для патогенной динамики психосоматически патогенной первичной группы. Она образует общий психодинамический фон, связывающий «вопиющую несправедливость жилищной проблемы» пациента, его желудочную патологию, хирургическое устранение симптомов и последующее психическое и психосоматическое ухуд­шение. Она образует также психогенетическую основу его отреагированной, отчетливо близкой к психозу, симптоматики пограничного синдрома.

Мать пациента была незамужней продавщицей, жившей изолированно, без друзей и без связи с родительской семьей. Его отцом был нелегальный иммигрант из Мексики, который изнасиловал мать. Незадолго до рождения ребенка, когда беременность уже нельзя было скрыть, мать, будучи «не в со­стоянии перенести позор», предприняла суицидную попытку. Она постоянно в дальнейшем упрекала в этом больного. В раннем детстве пациента она вы­полняла тяжелую неквалифицированную работу, чтобы достать «сахар и мо­локо». Она вышла замуж за водителя, когда пациенту было 5 лет. Он описыва­ет свою мать как очень нервную. Она всегда чрезмерно раздражалась по мело­чам и часто кричала без повода. Мать и отчим избивали ребенка. Отчим нена­видел мальчика, часто вслух обзывал его «ублюдком». Мать тревожилась и старалась сделать «что-то лучшее» из пациента и дочери, появившейся вскоре после заключения брака. Пациент научился читать еще до школы благодаря суровой дисциплине и побоям матери. Он вспоминает стереотипный вопрос матери «Что это значит?», за которым следовали оплеухи при неправильном ответе. Сестру дрессировали сходным образом.

Отчим реагировал на «сплин» матери ревностью и презрительной руга­нью в адрес ребенка. Между родителями постоянно происходили ссоры. В детстве пациент страдал отсутствием аппетита, на что мать реагировала побо­ями, угрозами и разного рода насилием. В 6 лет домашний врач поставил ди­агноз стеноза аорты, который, однако, клинически не был верифицирован. Пациент связывает с этим диагнозом частые обмороки, появлявшиеся после этого примерно каждые полгода. Он оставался у родителей вплоть до 21 года. Отношения с матерью характеризовались ее ожиданием успеха и эмоциональ­ной бедностью. Так, она дала ему возможность получить среднее и высшее образование, но не понимала его эмоциональных потребностей. Она предава­ла ребенка, становясь на сторону соперничающего с ним отчима, сочувствуя лишь внешне и никогда не оказывая действенной защиты. С одной стороны, она регулярно навещала его в соматических больницах, с другой – ничего не предпринимала, когда отчим выгонял его из дома. С момента первого поступ­ления в психиатрическую больницу ее визиты прекратились полностью.

Сам пациент не видел никакой связи между глубокой амбивалентностью своих отношений с матерью и своим заболеванием. Он подчеркивал, что ни­когда не чувствовал себя в безопасности, что мать всегда покидала его в кри­тические моменты, но свою ненависть и разочарование в связи с этим он все­гда обращал лишь на отчима. В ответ на побои отчима он хотел убить его, не зная лишь как обезопасить себя при этом. Побои же, получаемые от матери, он не воспринимал всерьез («каждый ребенок получает колотушки»), а свою желудочную патологию связывал лишь с недостаточностью питания в раннем детстве. Он сообщил, что после того, как был изгнан отчимом из дома при попустительстве матери, он страдал сильной депрессией и с паническим стра­хом ждал появления обморочных состояний, но фиктивную угрозу убийства матери, отражавшую глубокую амбивалентность их отношений, обозначил как «шутку». Все же психодинамика его симптоматического поведения проступа­ет явственно, продолжая оставаться неосознаваемой самим больным.

Мери: эрзац идентичности – предыдущая | следующая – Пациент как носитель симптомов

Психосоматическая терапия. Оглавление