Врач С., 32 лет, женившись 5 лет назад, не может начать половую жизнь, несмотря па то, что либидо и эрекции выражены в достаточной степени. Всякий раз, когда наступает момент близости, он не знает, как действовать, и доходит до полной растерянности. Как в профессиональной деятельности, так и вообще в жизни всегда отличался привычкой анализировать каждое свое действие.

В первую брачную ночь у него возникло состояние “общего мышечного и умственного оцепенения”, парализовавшего его способность к действию. В последующие ночи подобных состояний уже не было, но всякий раз перед emission чувствуя себя находящимся лицом к лицу с неизвестностью, ловит себя на том, что активно пытается уйти от решительных действий (и чем далее – тем во все более ранней фазе”.

Жене 28 лет. Она до сих пор virgo. Душевные взаимоотношения с ней очень хорошие. К половой несостоятельности мужа она относится так, как любящая мать относится к нежелательному, но не очень важному дефекту у своего ребенка.

Либидо у пациента пробудилось в 13 лет, когда он испытал первое, чисто платоническое, увлечение. Более специфические, чувственно окрашенные компоненты присоединились примерно через год и привели его к мастурбации. За 5 лет брака выраженных явлений привыкания и сексуального охлаждения к жене не отмечается, она до сих пор в полной мере сохраняет для него физическую привлекательность.

Всегда отличался настойчивостью в достижении поставленных целей и крайней возбудимостью, иногда до потери контроля над собой. После женитьбы стал более спокойным. Наряду с этим чрезвычайно мнителен и склонен к самоанализу.

В данном наблюдении была, таким образом, диагностирована декомпенсация психической составляющей (выявляющаяся на заключительном этапе эрекционной стадии) вследствие нарушения акцептора результата действия при попытка” перехода к коитусу после привычных (в течение 14-19 лет) маструбаций у личности мыслительного типа с чертами тревожной мнительности.

Часто встречающаяся в практике сексопатолога физиологическая коллизия между акцептором результата действия, зафиксировавшимся вследствие многолетней маструбации, и тем качественно новым акцептором результата действия, который экстренно формируется при изменении условий благодаря включению комплекса натуральных воздействий при попытке полового сношения с женщиной, имеет экспериментальную модель. Когда в эксперименте с собакой по условно-рефлекторной методике П. К. Анохин и Е. Ф. Стреж [2] заменили слабое, но привычное подкрепление в виде 20 г сухарей на мясо, в результате у животного возникли подчеркнутая ориентировочная реакция, двигательное беспокойство и преходящий отказ от пищи.

Если проведенное выше клиническое наблюдение можно рассматривать как случай, в котором трудности перестройки акцептора результата действия определяются почти исключительно особенностями личности, то в большинстве других случаев попытки переключения на новую динамическую структуру полового акта предпринимались на фоне ослабления нейроэндокринного обеспечения, когда у пациентов имелись признаки задержки пубертатного развития в виде редукции как интенсивности, так и экстенсивности периода юношеской гиперсексуальности (т. е. позднего его начала и раннего окончания). Редукция же этого периода, устраняя натуральную гиперкомпенсацию, необходимую для преодоления барьера неизведанности, превращала незначительные помехи в неодолимые препятствия. Так, у одного из наших больных утрата эрекции последовала за состоянием растерянности, вызванным тем, что в первую брачную ночь жена сразу проявила готовность к физической близости, в то время как в той предполагаемой последовательности действий, которая сложилась в представлении пациента, “все должно было начаться с ласки, то есть с объятий и поцелуев”. Понятно, что единственным физиологическим механизмом, способным преодолеть рассогласование вероятностной модели, построенной самим пациентом с соблюдением всех этических нюансов, и той натуралистической моделью, с которой он столкнулся, мог бы послужить только сильнейший либидинозный порыв, в норме как раз и обеспечиваемый юношеской гиперсексуальностью.

Ослабление нейрогуморального обеспечения при чрезмерной склонности к абстрактно-логической переработке впечатлений в ущерб непосредственно-чувственному восприятию окружающего придают у многих пациентов переживаниям и действиям столь чуждую сексуальной сфере интеллактуалистичность, с излишней осознанностью деталей, “не замечаемьих” здоровыми людьми. Именно о такого рода больных часто приходится слышать, что задолго до брака они “сохраняли” себя для будущей жены, не позволяли себе ни добрачных связей, ни даже мастурбаторных актов. После же брака, когда выявлялись непреодолимые препятствия к осуществлению половой жизни, подобные мотивы нередко приобретали еще более четкое звучание, тем самым демонстрируя свой защитный (в плане психологического оправдания) генез.

Теснейшая взаимосвязь механизма первичной (нейроэндокринное обеспечение), вторичной (безусловнорефлекторное подкрепление условных сигнальных комплексов) и третичной (чисто психологическое обоснование определенной линии поведения) мотивации с механизмами чисто ситуационными отражается в значительной распространенности среди сексологических больных выработки сначала угасательного, а затем и условного торможения на сумму тех натуральных сигнальных комплексов, носителем которых является женщина. В свое время [4, 107-109] при клинико-физиологичеоком анализе так называемой “импотенции женихов” иллюстрировалась роль внутреннего торможения в активном угашении натуральных условных раздражителей, когда основным патогенетическим механизмом расстройства является систематическое неподкрепление натуральных сигнальных комплексов оргазмом как безусловнорефлекторным компонентом специфической функциональной системы. Те же характерные черты систематического неподкрепления фрустранионных возбуждений выступают у многих больных с дебютирующими расстройствами потенции: так, трое наших больных, жены которых страдали парциальным вагинизмом, производили на протяжении от полугода до 2 лет ежесуточные попытки осуществления полового акта; у двух из них развилось прогрессирующее снижение эрекций на фоне постепенной утраты чувственного интереса к жене. У других больных провоцирующим моментом было длительное пребывание в той комнате, где спали молодожены, посторонних лиц; здесь, так же как и в случаях с преходящим псевдовагинизмом, развивается “братское” привыкание к жене, и к моменту, когда полностью устраняются все внешние помехи, проведение полового акта оказывается невозможным.

Подводя общий итог, можно считать, что именно неосознаваемым образом функционирующие аппараты афферентного синтеза и акцептора результата действия представляют тот физиологический коррелят, функционирование которого выполняет роль связующего звена между наличной “памятью” индивидуума (в том понимании, которое было определено выше) и экстренно формируемыми иняерваторными констелляциями, осуществляющими вероятностное прогнозирование, с моделированием алгоритмов опережающего характера. Только их нормальная активность обеспечивает разрешение рокового подчас противоречия “между необходимостью непрерывности регуляции действия и грубо прерывистым характером регулирующей активности сознания” [3, 278].

 

синтез – предыдущая | следующая – неосознанное

Бессознательное. Природа. Функции. Методы исследования. Том II

консультация психолога детям, подросткам, взрослым