Сенситивная психопатия. Все особенности сенситивной акцентуации характера здесь достигают крайних степеней. Осо­бенно частыми и тяжелыми бывают острые аффективные аутоагреесивные реакции. Декомпенсации проявляются депрессив­ными состояниями, во время которых возможны серьезные исподволь обдуманные покушения на самоубийство. Крайняя сенситивность ведет к отгороженности от сверстников, к шизоидизации подростка. И. Н. Боброва и Н. К. Шубина (1982) рассматривают это как форму компенсации. Скорее эта внешняя шизоидизация представляет собой одну из форм психологиче­ской защиты.

При конституциональных психопатиях сенситивные черты бывают выражены с детства — трудности возникают при поступ­лении в детские учреждения, в школу. С началом полового созревания сенситивность еще более усиливается. Психопатиче­ское развитие на основе сенситивной акцентуации возможно при воспитании по типу эмоционального отвержения, особенно в положении Золушки. При психопатическом развитии тяжелые декомпенсации обычно возникают лишь в старшем подростко­вом возрасте — при активном вступлении в социальную жизнь с ее нагрузкой на межперсональные отношения.

Борис Е., 17 лет. Наследственность отягощена — дядя со стороны матери перенес какой-то психоз. Отец оставил семью, когда сыну было 2 года; у него были какие-то «нервные припадки».

С детства рос тихим, робким, стеснительным, послушным, был очень при­вязан к матери. Любил тихие игры, охотно рисовал. В школе старательно и хорошо учился, имел одного близкого друга, который его опекал. В 13 лет был на улице избит хулиганами-подростками, которые отняли у него небольшую сумму денег. После этого несколько дней плакал, боялся без матери выходить из дому. С тех пор страшился незнакомых подростков, обходит их далеко стороной. С 14 лет — бурное половое созревание. Стал быстро расти и очень похудел (в настоящее время рост 194 см, масса 73 кг). В тот же год перешел в 9-й класс в другую школу, лишился своего друга-защитника. Оказался значи­тельно выше своих одноклассников: они стали дразнить его из-за высокого роста и худобы, нескладной фигуры. Не объясняя причины, перестал ходить на уроки физкультуры, затем в школьный туалет. Стал хуже учиться — стеснялся отвечать перед классом, путался и запинался, хотя хорошо знал заданное и выполнял все письменные работы. По-прежнему был очень дисциплинирован и послушен. Не курил, не пил вина. Свободное время проводил около матери. Случайно нашел недописанное матерью письмо к приятельнице, где мать наме­кала на что-то дурное, что он мог унаследовать от своего отца. Ничего не сказал об этом матери, но когда остался один, принял 13 таблеток какого-то снотвор­ного из домашней аптечки и оставил записку, что «иначе поступить не мог».

Из реанимационного центра был доставлен в подростковую психиатрическую клинику. Первые дни был угнетен, мрачен, замкнут. Переживаний не раскрывал, отмалчивался. Сказал лишь, что сожалеет, что снотворного оказалось слишком мало. Покорно выполнял все указания. Персоналом было замечено, что идет в туалет, только когда там нет других подростков.

Затем подружился с подростком, страдающим шизоидной психопатией. Ча­сами держался около него, о чем-то тихо с ним беседовал. Постепенно стал спокойнее, менее угнетенным. Через несколько дней сам попросил консультанта поговорить с ним наедине (как выяснилось, по совету своего нового приятеля).

Во время беседы поначалу обнаруживал крайнюю застенчивость и волне­ние. Затем разрыдался и рассказал о себе. С 14 лет занимается онанизмом. Очень боялся, что кто-нибудь об этом догадается. Боролся с собой, давал себе клятвы, но долго не выдерживал. Винил себя в безволии. Так как в 9-м клас­се стало труднее учиться, решил, что из-за онанизма он глупеет и у него ухуд­шается память. В новой школе его не только дразнили за высокий рост и худобу, но и осмеяли в уборной за то, что при большом росте у него маленький по размеру половой член — из-за этого давали ему всякие обидные прозвища. С тех пор избегает все общественные туалеты. Все более вызревала мысль, что он — «аморальный», «неполноценный», «уродина». Стал раздумывать о том, как бы «тихо уйти из жизни». Найдя упомянутое письмо, решил, что мать «намекает на онанизм» и его психическую неполноценность». Ему «стало не­выносимо стыдно». Суицидную попытку объяснил тем, что «просто, наконец, сделал то, что давно решил». В клинике признался обо всем новому другу, потому что тот «первый рассказал о себе все». Жадно слушал разубеждения и советы.

После психотерапии и лечения меллерилом настроение стало ровным, суи­цидные мысли прошли, стал строить планы на будущее. Мечтал сделаться биологом — всегда любил растения и животных. Критически оценил прежние переживания. Тепло встречал мать.

Физическое развитие дисгармоничное; при очень высоком росте вторичные половые признаки соответствуют лишь второй пубертатной фазе. При невроло­гическом осмотре и на ЭЭГ — без отклонений.

При патохарактерологическом обследовании с помощью ПДО (проводилось после психотерапии) по шкале объективной оценки диагностирован выра­женный сенситивный тип с указанием на возможность формирования психопатии этого типа. Отмечена повышенная откровенность и резко отрицательное отноше­ние к алкоголизации. Самооценка — хорошая: по шкале субъективой оценки выступили достоверно сенситивные и лабильные черты.

Диагноз. Психопатия сенситивного типа выраженной степени. Перенес реак­тивную депрессию с истинной суицидной попыткой.

Катамнез через 2 года. В прежней школе учиться не смог. Перешел па учебу в вечернюю школу, где хорошо успевал. Стал работать разносчиком телеграмм, но вскоре бросил («стыдно было по людям ходить»). Работает вместе с матерью на неквалифицированной работе в научно-исследовательском институте.

лабильная акцентуация – предыдущая | следующая – психастеническая психопатия

Подростковая психиатрия. Содержание.