Типичная меланхолическая депрессия. Наблюдается в стар­шем, реже в среднем подростковом возрасте; у девочек значитель­но чаще, чем у мальчиков. Все основные симптомы бывают представлены достаточно отчетливо: болезненно угнетенное настроение, безысходная тоска, малоподвижность, застывшая скорбная поза и мимика, тихий голос, замедленные лаконич­ные ответы, застывший, устремленный в одну точку взгляд и т. п.

Если депрессия развертывается в ситуации, когда подростку грозит наказание за совершенные ранее проступки (обстановка судебно-психиатрической экспертизы), то общая заторможенность может достигать степени депрессивного ступора [Наталевич Э С и др., 1982].

Как правило, имеют место суицидные мысли, и лишь недостаток энергии, малоподвижность препятствуют иногда осуществлению попыток к самоубийству. Содержание депрес­сивного бреда у подростков несколько отличается от того, что приходится слышать при депрессии от взрослых. Подросток считает, что он бесконечно виноват перед родителями и школой за свое прежнее «ужасное поведение», что он «подвел товарищей» и т. п. Малейшие недостатки внешности начинают казаться отвратительными уродствами, за которые заслуженно презирают сверстники и жалеют старшие. Характерны также самоукоры в том, что «раньше зазнавался», кичился успехами или красотой.

Вегетативные симптомы депрессии бывают выраженными. В отличие от взрослых, у которых тяжелая депрессия слезами обычно не сопровождается, у подростка она может проявиться непрерывным плачем. Меланхолической депрессии присущи бес­сонница (особенно часто не спят в предутренние часы — среди ночи просыпаются и больше не могут уснуть). Аппетит утрачен, появляются запоры, исчезает половое влечение, у мальчиков прекращаются спонтанные эрекции и поллюции, у девочек наступает аменорея. Пульс учащен, нередки повышения артери­ального давленйя. Дыхание поверхностное, с периодическими глубокими тяжкими вздохами. Кожа сухая, покровы бледные, язык обложен.

Типичную меланхолическую депрессию у подростков прихо­дится встречать при маниакально-депрессивном психозе. Реже картина меланхолии встречается при эндореактивных депрессиях.

Тревожная депрессия. Здесь тревога выступает на первый план, она заслоняет тоску. Тревога может носить «витальный» характер — подросток не может объяснить, чего он боится, почему встревожен. Чаще же тревога усиливает опасения, нередко встречающиеся в данном возрасте. Представляется, что какая-то группа подростков намеревается избить или даже убить, что могут арестовать за совершенные проступки или за знакомство с другими делинквентными подростками и т. п., исключить из школы, отправить в исправительное учреждение. Тревога может сочетаться с растерянностью, недопониманием происходящего вокруг и даже неглубокими нарушениями ориентировки (путают последовательность происходящих собы­тий) .

Тревожная депрессия особенно часто встречается при шизоаффективном психозе, реже с нее начинается острая прогредиентная шизофрения. И еще реже тревожная депрессия бывает реактивной — обычно, когда психическая травма падает на соматогенную астению или совпадает с острым инфекционным заболеванием — гриппом, ангиной и т. п. Наконец, тревожная депрессия встречается при острых инфекционных (вирусный грипп) и интоксикационных (злоупотребление препаратами типа фенамина, большими дозами кофе) психозах.

Особенности психогенеза депрессий. Психоаналитические теории [Freud Л., 1958] склонны объяснять атипичность депрессий у подростков тем, что в этом возрасте еще не сформировалось «сверх-Я», т. е. та часть психической сферы, где, с точки зрения 3. Фрейда, сосредоточиваются мораль, этические представления, чувство долга, ответственности и т. п. Депрессия у взрослых, с этой точки зрения, представляет собой «ожесточение сверх-Я» — отсюда идеи самообвинения, суицидные мысли и т. п. В младшем подростковом возрасте «сверх-Я» еще только закладывается, ожесточаться нечему и поэтому вместо аутоагрессивных тенденции возникает агрессия к окружающим.

Опыт клинического изучения эндогенных депрессий свидетельствует о том, что первичным, проявляющимся раньше других симптомов и исчезающим позднее других является болезненное изменение аффекта, настроения, что, видимо, отражает нарушение функционирования высших подкорковых центров. Лечебный эффект антидепрессантов подтверждает эти представления. Идеи самообвинения, самоуничижения как результат болезненно преувеличенных морально-этических требований к себе — все это следствие угнетенного настроения, чувства тоски. Таким образом, в отношении эндогенных депрессии психоаналитические пред­ставления о роли «сверх-Я» меняют местами причину и следствие.

Реактивные депрессии также не могут быть прямо выведены из ожесточе­ния «сверх-Я». Почему одна из причин реактивной депрессии крутая ломка жизненного стереотипа, например, при переезде на новое место жительства должна ожесточать «сверх-Я»?

Нам представляется, что почти во всех случаях реактивных депрессий ведущим является иной механизм, понятный с точки зрения условнорефлекторного учения И. П. Павлова и психологии отношений А. Ф. Лазурского — В. Н. Мясищева [Лазурский А. Ф., Франк С. Л, 1012; Мяснщев В. Н., 1960 — цит. по А. Е, Личко., 1977].

Депрессогенные психические травмы предъявляют к нервной системе, к системе отношений личности трудную задачу — одномоментно затормозить, подавить огромное число условнорефлекторных связей, эмоционально значимых личностных отношений. Эта задача возникает и при утрате близкого человека и при «крахе надежд», и при всякой резкой ломке жизненного стереотипа. Эксперименты И. П. Павлова на собаках показали, что одновременное затормаживание большого числа условных рефлексов ведет к иррадиации торможения не только по коре мозга, но и по подкорковым образованиям. Можно думать, что такая иррадиация по эмоционально значимым связям ведет к нарушению функционирования тех подкорковых центров, которые определяют эмоциональный фон. Отсюда снижение настроения и уже вторично, вследствие этого снижения, активация тех систем отношений, которые составляют определенные морально-этические принципы, определяют чувство долга, вины и т. п.

Другие психоаналитические теории видят причину депрессии в «утрате значимого объекта» или в реактивации в период полового созревания эдипова комплекса. Доказательством первого приводят содержание депрес­сивных сновидений (подросткам снятся умершие, т. е. «утраченные» лица, потери частей своего тела и т. п.). В пользу второго якобы свидетельствуют те особенности поведения, которые нами связываются с реакцией эмансипации. Но даже представители психоаналитических школ считают возможным исполь­зовать подобные объяснения лишь для части случаев депрессии у подростков. Приведенное содержание сновидений понятно как простое следствие угнетенного настроения — всплывает в снах то, что печалило раньше, а телесные недостатки всегда являются предметом особой озабоченности в данном возрасте. Что же касается эдипова комплекса, то нам приходилось встречать сильные эмансипацион­ные устремления в условиях, исключающих его оживление, когда гиперопека подростка мужского пола осуществлялась не властным отцом, а матерью-одиночкой, всецело отдавшей себя воспитанию сына.

В итоге можно полагать, что механизмы психогенеза депрессий в подростковом возрасте те же, что и у взрослых. Различие же проявлений депрессии (в первую очередь частые у подростков делинквентный и астеноапатический эквиваленты) обусловлены возрастными психологическими особенностями — звучанием подростковых поведенческих реакций, доминирующими в этом периоде жизни системами личностных отношений.

астеноапатический эквивалент – предыдущая | следующая – маниакальные состояния

Подростковая психиатрия. Содержание.