Отношение автора к своему герою является необходимым компонентом художественного образа. Оно, как и всякое его отношение вообще, говоря словами А. Е. Шерозия, выражается через трехмерную систему его фундаментальных отношений. Это система отношений его личности к самой себе, к другому и к “суперличности”, осуществляющихся как через его сознание, так и через его бессознательное психическое. Исходя из этой теории как общей теории личности [19], можно, как нам кажется, объяснить, почему художественный образ, как правило, не бывает похож на его автора и почему в художественном образе выражает себя не вся личность писателя, а лишь определенные вычлененные тенденции его психики. Если это тенденции бессознательного, то они могут оставаться неизвестными самому писателю, существовать как некая “тайна” для него [15; 19]. Раскрытие этой “тайны” становится особенно трудным, если в художественной фантазии находит выражение не личность писателя как таковая, в ее психологической реальности, а только его идеалы.

Изложенное понимание психологических механизмов художественного творчества делает понятным, что потребность автора художественного произведения отразить свои конфликты и реализовать неудовлетворенные потребности определяет конкретное содержание художественной фантазии – и замысел произведения и его сюжет. То, о чем говорят варианты, черновики, наброски, высказывания писателей, – это лишь отдельные проявления творческого процесса, выражение разных его этапов, развертывающихся уже после того, как та или иная идея произведения прояснилась в сознании писателя и овладела им. Этим проявлениям всегда предшествует (и сопутствует) сложнейшая работа сознания и бессознательного в их антагонистических и синергических отношениях, уже предопределившая общую структуру и общую динамику художественной фантазии. В этом смысле художественная фантазия лежит в основе сюжета, а основой сюжета является ситуация [5].

Теория установки Д. Н. Узнадзе дает возможность понять, как на уровне бессознательного создается ситуация в художественной фантазии (Экспериментальное исследование по установочному действию воображения, в частности сценического перевоплощения, дано Р. Г. Натадзе [9]). В художественной фантазии писатель психически осуществляет, как уже было сказано, желаемое поведение на основе сознательных и бессознательных тенденций своей психики. Для реализации любой формы поведения необходимо наличие потребности и ситуации, пригодной для ее удовлетворения. Тенденция автора художественного произведения устранить напряжение, вызываемое его личным конфликтом, побуждает его изменить ситуацию, послужившую причиной конфликта, или заменить ее другой ситуацией, в условиях которой конфликт мог бы быть разрешен. Ситуация как бы выбирается потребностью, в интенции которой содержание ситуации заложено как ее цель. Выбор ситуации является при этом как бы компромиссным решением между сознательной и бессознательной сферами психики, т. к. фантазия только тогда санкционируется сознанием, когда бессознательные влечения приобретают маскировку, делающую их приемлемыми для сознания [15]. Если в исходном конфликте сошлись несколько латентных течений, то выбранная ситуация должна удовлетворить всем потребностям и влечениям, поддерживающим конфликтное состояние. Для каждого динамического момента фантазии может быть выбрана своя конкретная ситуация, становящаяся в дальнейшем частью общей ситуации. Фантазия может изменить, перестроить, перекомбинировать ситуации соответственно потребности на основе представлений писателя, она может создать то, чего не было в его жизненном опыте, но не может воспроизвести того, чего не было в его представлении.

2. Основываясь на сказанном выше, постараемся проследить, как сложились главные образы и основные сюжетные линии романа Л. Н. Толстого “Война и мир”.

В работах о Толстом уже указывалось, что в семьях Ростовых и Болконских, играющих исключительно важную роль в сюжете “Войны и мира”! писатель воплотил два начала внутренней жизни человека: силу непосредственного чувства, с одной стороны, и жизнь интеллектуальную, духовную, возвышенную – с другой, что эти два начала всегда “привлекали пристальное внимание Толстого, он их чувствовал в себе и изображал в самых различных характерах [7, 115]. Сфера чувств и сфера интеллекта, разума были сильны в самом Толстом, и столкновения между ними вызывали внутренние конфликты в психике писателя. Потребность выразить и объективировать эти две стороны своей личности и привела к их дифференциации и легла в основу тех сюжетных линий романа, в которых разворачиваются картины жизни Ростовых и Болконских. В семье Ростовых мало рефлектируют, живут жизнью непосредственного чувства, просто, ясно, легко, радостно, и этой жизни Толстой придает особую поэзию и нравственную красоту. В семье Болконских, наоборот, возвеличена жизнь интеллектуальная, полная высоких духовных интересов, поисков и раздумий. Здесь много думают и мало живут непосредственной жизнью, здесь постоянны драматические ситуации, а порой и трагические коллизии.

Как известно, в семьях Ростовых и Болконских воспроизведены родители и предки писателя: в Николае Ростове – отец Льва Николаевича, Н. И. Толстой, в графе и графине Ростовых – дед и бабушка со стороны отца, И. А. и П. Н. Толстые, в старом князе Болконском – дед со стороны матери, Н. С. Волконский, в княжне Марье – мать писателя, M. Н. Волконская.

 

 

художественная фантазия – предыдущая | следующая – Л.Н. Толстой

Бессознательное. Природа. Функции. Методы исследования. Том II

консультация психолога детям, подросткам, взрослым