Тесная связь логико-знакового, аналитического мышления с функцией речи и его привязанность к левому («говорящему») полушарию определила формирование наиболее распространенной на сегодняшний день точки зрения о природе двух типов мышления. Согласно этой точке зрения, основной спецификой логического мышления является любое оперирование знаковым, вербальным материалом. Соответственно основной спецификой пространственно-образного мышления считается оперирование образами. Следовательно, все особенности двух типов мышления сводятся к качественным отличиям используемого материала. Недаром логико-знаковое мышление часто называют вербальным, а образное – невербальным.
Между тем существует много фактов, которые противоречат этому представлению.

Прежде всего было установлено, что хотя правое полушарие действительно не способно к продуцированию речи, у него сохранена способность к некоторому ограниченному пониманию речи. Зайдель показал, что словарь слухового восприятия изолированного правого полушария приблизительно соответствует словарю здорового человека в возрасте 8-12 лет. Правое полушарие хорошо понимает наименование объектов и наименование простых действий. Однако правое полушарие неспособно к однозначному пониманию сложных предложений, особенно если они включают слова, которые в зависимости от контекста могут иметь разное значение (например, коса) или, как в английском языке, могут быть или глаголами, или существительными.

Значит, чтобы изолированное правое полушарие воспринимало словесную информацию так же, как левое, сама информация должна быть однозначна и не требовать никакой дополнительной организации.

Исследования Орнштейна и соавторов показали, что по физиологическим показателям, в частности по изменению электроэнцефалограммы, правое полушарие более активировано при чтении художественных рассказов, чем технических текстов. Понятно, что рассказы в большей степени адресуются к образному мышлению, но ведь по формальным критериям оба типа текстов относятся к вербальной информации. С другой стороны, в одном из исследований не удалось выявить различий между степенью активированности полушарий при прослушивании музыки, т. е. в процессе восприятия заведомо невербальной информации. Интересно, что по окончании этого исследования испытуемые нередко рассказывали, что они скорее «анализировали» музыку, а не «погружались» в мелодию. Приведенные выше факты свидетельствуют о том, что материал (слова или образы) сам по себе не определяет характер мыслительных процессов и активацию того или иного полушария. Нельзя любое оперирование словами заведомо относить к функции логико-знакового мышления, а любое оперирование образами – к функции образного. Специфика этих двух типов мышления – в способе переработки информации, а не в ее качественных характеристиках.

Мы полагаем, что специфика мышления определяется только особенностями организации контекста, связи между словами или образами. Логико-знаковое мышление обеспечивает такую контекстуальную связь, которая способствует переходу от потенциальной многозначности слова или образа к однозначности. Образное мышление обеспечивает противоположную динамику – от однозначности к многозначности. Остановимся на этом подробнее.

Почти каждое слово, вырванное из контекста, многозначно. Достаточно открыть словарь, чтобы убедиться, сколько оттенков, значений, а иногда даже прямо противоположных смыслов может иметь любое слово. Известно, какие грубые ошибки могут быть допущены при дословном переводе, если не учитывать этого обстоятельства. Только в контексте речи слово приобретает свое единственное значение. Задача контекста, составляющего суть человеческого общения и логико-вербального мышления, – обеспечить полное взаимопонимание между людьми. Для этого речевой контекст ограничивает потенциальное богатство слова, сводит до минимума число его связей с другими словами, сохраняя только ту связь, которая позволяет фразе однозначно и недвусмысленно выразить мысль.

А что происходит с образом, когда он вступает во взаимодействие с другими образами, когда создается образный контекст? Сам по себе образ, т. е. непосредственное психическое отражение реальной действительности, однозначен и определен. Можно сказать, что он «равен самому себе». Он более однозначен, чем даже самое конкретное слово, ибо, если слово находится вне уточняющего контекста, оно обладает некоторым свойством обобщения и не способно к тому полному и единственному соответствию предмету или явлению, какое характерно для образа. Когда мы говорим или читаем «яблоко» или «стул», мы, конечно, наглядно представляем себе каждый из этих предметов, но при этом не совпадают не только представления различных людей, но даже один и тот же человек может представить себе множество образов, соответствующих этим обобщенным понятиям. Но уж, зато каждый из этих мысленно представленных образов уникален и полностью соответствует лишь себе самому. Но в то же время любой образ непосредственно отражает реальность во всей ее полноте, а потому неисчерпаемо богат и многогранен.

Особенность образного контекста в том, что все бесчисленные свойства, «грани» образа вступают во взаимосвязь со столь же многочисленными свойствами другого (или даже многих других) образа, причем все эти связи устанавливаются одномоментно. При таком богатстве взаимодействий логический анализ практически невозможен. Существенно, что отдельные аспекты взаимосвязи между образами могут, с точки зрения формальной логики, взаимно исключать друг друга. Простейшим примером такого взаимодействия являются амбивалентные отношения, когда между двумя образами действуют одновременно силы взаимного притяжения и взаимного отталкивания. Легко представить себе, сколь сложной становится картина, если такие отношения распространяются одновременно на многие качества образов и если в такую «игру» втянуты одновременно не два, а многие образы. Очевидно, что такой контекст в противоположность вербальному определяет многозначность всех составляющих его компонентов.

Естественным примером такой контекстуальной связи является связь образов в сновидении. Когда мы видим сновидение, мы часто не сомневаемся в его важности и значимости и обычно целиком вовлечены в переживания, которые, как нам кажется, связаны с сюжетом сновидения. Но вот мы проснулись прямо из сновидения и еще очень хорошо помним сюжет. Мы пересказываем его достаточно подробно и с удивлением обнаруживаем, что ни у слушателей, ни даже у нас самих этот сюжет не вызывает того чувства всепоглощенности и многозначительности, какое мы испытывали в процессе просмотра. При пересказе исчезло нечто важное, что не определяется сюжетом, причем самое замечательное, что мы еще какое-то время продолжаем переживать это «нечто», но передать это переживание в связном рассказе нам не удается. Разве это не те же самые ощущения, которые мы испытываем при попытке выразить сильное эстетическое впечатление, произведенное явлением искусства?

Исследование функций полушарий головного мозга – предыдущая | следующая – Особенности образного контекста
Поисковая активность и адаптация. Содержание