А. С. Спиваковская, доктор психологических наук,
профессор факультета психологии МГУ им. Ломоносова

Роль осознаваемых и неосознаваемых переживаний в формировании аутистических установок. — В коллективной монографии: Бессознательное / Отв. ред. А. С. Прангишвили, А. Е. Шерозия, Ф. В. Бассин. Тбилиси, 1978, т. II, с. 425—430.

В задачу данного сообщения входит анализ некоторых соотношений осознанного и неосознаваемого в структуре аутистического синдрома у детей, страдающих шизофренией. Известно, что такие аффективные реакции, как переживание удовольствия, успокоения и, наоборот, неудовольствия, дискомфорта, являются простейшими формами взаимодействия ребенка с окружающей средой. Изучение анамнестических данных показывает, что у детей с явлениями аутизма с самого раннего возраста происходит изменение всего регистра аффективных реакций.

В период младенчества отмечается искажение реакции на дискомфорт. Бурные реакции испуга и плача возникают в ответ на слабые звуковые раздражители, на незначительные изменения окружающей обстановки. Наряду с этим, дети остаются индифферентными к достаточно сильным раздражителям; отмечается ослабление реакции на позу кормления, незначительным является выражение удовольствия после кормления. У детей искажается «реакция оживления», характеризующая, как известно, аффективную готовность к общению со взрослыми. У большинства детей «комплекс оживления» вообще не выражен. Наряду с этим, компоненты реакции оживления проявляются при отсутствии взрослого и относятся к неодушевленным предметам, например, к висящей над кроватью декоративной тарелке или игрушке.

Анализ биографических данных, относящихся к дошкольному возрасту, а также наблюдения за поведением, играми, рисованием показывают, что у детей возникают особые аффективные системы или «сплавы» переживаний. Внутри таких систем происходит фиксация, сплавление аффекта с конкретным предметом, целостной ситуацией или с определенным человеком.

Рассмотрим несколько примеров.

Случай I. Катя Т-с, 6,5 лет, д-з: шизофрения.

В возрасте 3,5 лет у Кати возник навязчивый интерес к уткам и лебедям, который сохранился вплоть до семилетнего возраста. Девочка постоянно говорит об их семье, играет с меховой уткой по имени Умница. Рассказывает, что у Умницы есть сестра—Утя Утюшевна, а ее сына зовут Кряк. Позже возникли новые персонажи — Лебеденочек и Лиса. Упоминание о лисе вызывает у девочки выраженную реакцию страха и вместе с тем она часто возвращается к разговорам на эту тему: «Я ненавижу Лису, она вспугивает уток и лебедей».

Девочке подарили игрушечную лису. Катя била ее об стенку, отрывала хвост. Пробовала спрятать лису: «Уберите ее, она на меня смотрит», однако тут же требовала, чтобы ей разрешили с ней играть. В рисунках девочки отражались те же темы, она любила изображать уток и лебедей, которые забивали лисе иголки в глаз, хвост и в сердце.

У детей наблюдались также другие аффективные системы, сходные с описанным «утиным семейством», комплексы «чертей», «часов», «паутины», «проводов», «мамы-бабы Яги» и другие.

При всем разнообразии содержаний таких комплексов структура их аффективного компонента характеризуется рядом сходных признаков. Прежде всего выступает одновременность переживания удовольствия и страха, на что не раз указывали исследователи аутизма (Е. А. Блейлер, Г. Е. Сухарева и др.). Возможно, что именно амбивалентность придает этим переживаниям повышенную устойчивость. Второй характерной особенностью подобный аффективных систем является их патологическая инертность.
Встает вопрос: в каком отношении к сознанию стоят описанные системы переживаний, иными словами, осознаются ли они?

Как известно, по мнению некоторых психоаналитиков, такие переживания являются бессознательными символическими структурами, определяющими поведение ребенка. В ряде случаев именно они вызывают патологические, в том числе аутистические симптомы.

Клинические факты, однако, показывают, что дети дошкольного возраста часто осознают свои патологические переживания, понимают их неестественный, болезненный характер. Более того, они даже отдают себе отчет в том, что связанное с этими переживаниями поведение социально неприемлемо, наказуемо, вызывает неудовольствие и осуждение взрослых. Такой вывод следует из анализа высказываний детей.

Оля А-ва, 6,5 лет., д-з: шизофрения.
Девочка испытывала выраженное влечение к маленьким детям со стремлением причинить им боль. Ее агрессивное влечение направляется также на близких взрослых. Оля рассказывает об этом так: «Я не люблю грудных детей, а как увижу их на улице — сразу пугаю. Говорю: Укол Вам. А баба кричит: Оля, Оля нельзя! А я все равно их пугаю, я их бью. А бабе я болтаю всякие глупости. Я однажды толкнула в грязь маленького мальчишку, а он не мог меня столкнуть. Он упал и орал, а я радовалась и веселилась».

Психоаналитические ориентированные исследователи аутизма часто связывают возникновение аутических симптомов с появлением в семье второго ребенка. Считается, что возникающая неприязнь к младшему в силу социальной неприемлемости вытесняется в область бессознательного. Одно из наших наблюдений показывает, однако, что и этот патологический аффект может осознаваться ребенком.

Сева У-н, 7 лет, д-з: шизофрения.
Мальчик рассказывает о своем брате: «Я братика своего Витю не люблю, мне всегда хочется его пугать. Он белочки своей боится, а я его держу, чтобы он дрожал и боялся.
Я считаю так, зачем держать в доме букашку, он ведь говорить не умеет, пищит только, я бы его выбросил».
Подобные случаи дают основание полагать, что наблюдаемые у больных детей патологические аффективные системы могут относиться к области осознаваемых переживаний.

Означает ли это, однако, что в генезе аутистического синдрома отсутствуют механизмы, связанные с неосознаваемыми явлениями?
Ответом на этот вопрос в известной степени послужило изучение структуры игровой деятельности детей с синдромом аутизма. Оказалось возможным проследить, как осознаваемые, но патологически измененные аффективные комплексы, искажая игровую деятельность, приводят к нарушению осознания реальных связей и отношений окружающего мира.

Следующая – Чем отличается здоровая игра от аутистической?