ПРОЦЕСС ПСИХОТЕРАПИИ

Приходится признать, что мы не располагаем мето­дологическими средствами, с помощью которых могли бы с уверенностью предсказать, что то или иное психо­терапевтическое воздействие произведет тот или иной эффект. Даже в тех случаях, когда лечение дает поло­жительный результат, практически невозможно опреде­лить, какими именно причинами он объясняется и даже следует ли отнести этот результат за счет терапии или за счет спонтанно возникшего процесса.

Великая идея психоанализа, вдохновившая все развитие современной психотерапии, гласила: раз невроз был вызван психологическими факторами, он может быть излечен такими же средствами. Как извест­но, эта идея возникла у Фрейда во время его пребыва­ния в Париже под впечатлением опытов Шарко, кото­рый вызывал — и снимал — внушением параличи: «То, что мы можем вызвать, мы можем и устранить» (Charcot, 1887). К сожалению, результаты не оправдали ожиданий. В психоанализе существует зна­чительное расхождение, настоящая пропасть между теорией и практикой. Мы можем прекрасно понимать причину возникновения симптома, но это знание не дает нам средств для его устранения. Как это ни парадок­сально, чем отчетливее выступают психологические звенья болезни, как, например, при бредовых состояни­ях, тем труднее на них воздействовать. Даже класси­ческие «неврозы трансфера» — истерическая конвер­сия, фобии, навязчивые идеи,— составлявшие излюб­ленный предмет психоаналитических исследований, оказались крайне неподатливыми, несмотря на продолжительное лечение по классическому методу. Терапевтические результаты несоразмерно малы по сравнению с огромным теоретическим багажом, который удалось накопить.

Группа исследователей Парижского университета VII (Bres et al., 1977) выступила со статьей, посвященной проблеме длительности психоаналитического лечения; в ней мы находим, в частности, опубли­кованные в 1922 г. Эйтингоном данные о двухлетней деятельности Берлинского института психоанализа (Eitingon, 1922). При ознаком­лении с приведенными там цифрами нельзя не поразиться числу успешных излечений, достигнутых необычайно быстро по нынешним критериям: в 1921 г. требовалось восемь месяцев для излечения невро­за навязчивости, шесть месяцев для излечения тревожных истеричес­ких синдромов, в 1922 г. для излечения невроза навязчивости понадо­билось четыре месяца и т. д. Объясняется ли это исключительно удач­ным подбором больных или же терапевты тех лет были менее требова­тельны, чем мы сегодня, в отношении критериев выздоровления? Следует ли предположить, что лечебные возможности психоанализа были тогда шире, чем теперь? Не играл ли фактор внушения главной роли?

В той же статье авторы указывают на постепенное увеличение продолжительности «дидактического» анализа (психоанализ, которо­му подвергается психоаналитик в процессе своей подготовки). В 1922 г. в Берлине он продолжался от шести месяцев до одного года. В 1935 г. Институт психоанализа в Вене рекомендовал два года. В 1947 г. в Лондоне считалось, что необходимо не менее четырех лет. В настоящее время во Франции говорят о 9-10 годах психоаналитического курса для «всех этих преподавателей, психологов, психоаналитиков и кандидатов в психоаналитики, ко­торые составляют сегодня значительную часть обпито числа лиц, обращающихся к психоаналитикам, по крайней мере в Париже» (Bres, 1977, с. 153). Курс чисто психоаналитической терапии в целом стал несколько короче, но он значительно растянулся по сравнению с ранним периодом психоанализа. Следует добавить, что, хотя и проис­ходит удлинение курса психоанализа, некоторые психоаналитики, в частности во Франции, стремятся сократить продолжительность сеансов.

Немного об истории. Понятие бессознательного – предыдущая |  следующая – Психоанализ под сомнением

Л. Шерток. Непознанное в психике человека.  Содержание.