Подведение итогов к карте восстановления  участия

Большую часть времени, пока я расспрашивал Джульетту, Крэйга, Роберта и Коринду, у Томаса по щекам текли слезы. Я попросил его объяснить, что эти слезы могли бы сказать нам о том, что происходило с  ним, пока он слушал. Томас был настолько ошеломлен, настолько переполнен чувствами, что поначалу вообще не мог говорить. Я спросил его, стоит ли взять тайм-аут, он кивнул. Он пошел во двор покурить, а Джульетта и дети отправились на кухню, чтобы налить себе чаю или водички. Мы собрались снова через пятнадцать минут, Томас все еще находился под воздействием сильных чувств, но говорить уже мог.

Т о м а с : Я, я был совсем не готов к этому…

М . : Бы можете немножко сказать о том, к чему именно вы не были готовы?

Т о м а с : Ну, это вот то, каким образом и Крэйг, и Роберт, и Коринда, и Джульетта отнеслись к тому, что я сказал. Я-то, честно говоря, думал, что это так себе мероприятие, перетерпеть — и пройдет. Честно говоря, я отчасти согласился на все это… ради вас, Майкл. Но это что-то совсем другое, особенное получилось. Совершенно другое.

М . : А что именно в том, каким образом Крэйг, Роберт, Коринда и Джульетта откликнулись на вашу историю, превратило это «так себе мероприятие» во «что-то совсем другое»?

Т о м а с : Да все, все. С самого начала, когда Крэйг выцепил вот это вот, что моя мама заботилась обо мне. И то, что Роберт и Коринда сказали. Коринда… она меня насквозь пробила, когда сказала, что моя мама меня любит. Вот я сейчас стараюсь не думать о том, что Коринда сказала, потому что если я начну об этом думать, я опять не смогу говорить. И что сказала Джульетта. Вот еще то, что она сказала, что так сочувствует моей матери, что ее сердце ей открывается, я, честно говоря, совершенно не понимаю, почему такое огромное воздействие это на меня оказывает, но мощно. Уф… Ну вот, опять… (Снова плачет.)

М . : Пока вы слушали, Томас, может быть, что-то вам вспомнилось? Какой-нибудь образ? Возможно, вы что-то осознали? Что-то о вашей маме, о ваших отношениях с ней, о том, что вы нее значили?..

Т о м а с : Да, я думаю, да. Мне с этим надо будет посидеть,  подумать. Очень много мыслей одновременно налетает, и все так путаются. Сейчас трудно что-то одно выловить, но были какие-то вспышки посреди этого всего.

М . :   Вспышки?

Т о м а с : Ну, проблески. Лучше вот это слово. Как такие быстрые проблески, вспышки света на мою историю. Я не могу сей больше об этом сказать, я их сейчас не могу вернуть туда, они были.

М . : А у вас есть ощущение, почему эти пересказы – пересказы Джульетты, Роберта, Крэйга и Коринды так затронули вас? Что откликается, что отозвалось, какой струны в вашей душе с коснулись?

Т о м а с : Ну, вот точно сейчас не могу конкретно сказать ничего я не знаю, правда ли то, что Джульетта и ее дети сказали про мою мать. Но мне кажется, что какая-то правда все-таки есть, про потому, насколько это на меня повлияло. С ума сойти. У меня никогда такого переживания раньше не было. И я не преувеличиваю. Совсем не преувеличиваю.

М . : У нас сейчас время заканчивается, скажите, куда это вас привело, где вы сейчас?

Т о м а с : В каком смысле, что вы имеете в виду?

М.: Иногда эти события подобны путешествиям, и люди попадают в какое-то пространство в своей жизни, в какое-то место которое они не могли видеть вначале. У вас есть какое-нибудь ощущение того, где вы сейчас находитесь?

Т о м а с : А, понял. У меня какие-то части жизни в результате перевернулись вверх ногами, и это, надо сказать, настораживает, этого как-то странно, неуютно. Я точно не знаю, но мне кажется, что это может быть очень важно.

На следующей встрече Джульетта и ее дети снова присоедилинились к нам. Именно в контексте этой встречи Томас рассказал о каких-то смутных воспоминаниях, о своей матери, которые до этого не были доступны его сознанию. Одно из этих воспоминаний было о том, как они шли домой из магазина… Томас предположил, что это было примерно в том же году, когда она покончила с собой. Он припомнил, что некоторое время ее не было дома, и появилось смутное чувство, что, может быть, она лежала в больнице по какой-то причине. Пока они шли домой из магазина, они увидели мертвого пса, кажется, терьера, его сбила машина. Томас припомнил, что его мама сказала что-то вроде: «Ох, дети здесь уже много плохого видели, слишком много». Она подняла мертвую собаку, прижала ее к себе, отнесла на пустырь, и они с Томасом вместе выкопали яму. Она положила терьера в эту неглубокую могилу, и они закидали ее строительным мусором. Хотя Томас точно не мог припомнить ее слов, он вспомнил, что мама прочитала отходную по терьеру и пожелала его духу доброго пути. И они потом снова шли по улице, и мама держала Томаса за руку. Но они не сразу пошли обратно домой. Они сели на краю канавки, мама смотрела на Томаса и плакала. Это продолжалось достаточно долго. Томас спрашивал маму снова и снова, что не так, но она не могла ему ответить.

Это воспоминание стало основанием для беседы, направленной на восстановление участия, которая строилась на основе двух категорий расспрашивания, описанных в этой главе ранее. Прежде чем начать расспрашивать, я задал несколько общих вопросов, которые, как я надеялся, подготовят путь для начала беседы, направленной на восстановление участия.

М. : Томас, вы вспомнили, как ваша мать сказала что-то вроде «надо бы что-то сделать, дети тут уже слишком много всякого плохого видели».

Томас: Да, что-то вроде этого.

М. : После этого вы вдвоем похоронили терьера. Это что-то говорит вам о том, что для вашей мамы значили жизни детей?

Томас: Да. Я думаю, что, наверное, она знала много детей, у которых в жизни были сложности, и это ее, наверное, беспокоило. Наверное, она верила в то, что дети важны. Да, она, должно бы ценила детей.

М. : Еще вы вспомнили, что она прочитала отходную по собак пожелала ее духу доброго пути.

Т о м а с : Да. Это верно.

М . : Что это действие, этот жест говорит вам о том, как она обще относилась к жизни?

Т о м а с : Ну да, это должно о чем-то говорить, но я не понимаю, что именно это значило. Может быть, она с уважением относилась к тому, что каждая жизнь по-своему уникальна и что в каждой жизни есть что-то, что можно ценить. Мне надо об этом подумать, чтобы найти правильные слова.

После этого я продолжил беседу, направленную на воссновление участия, и задал вопросы, которые помогли Тому вновь вспомнить и пересказать, что именно мама внесла в его жизнь.

М . : Она пригласила вас участвовать, она сделала так, что вы участвовали в каждом шаге, каждом этапе этого ритуала… детей редко приглашают поучаствовать таким образом.

Т о м а с : Да, вот так я это помню.

М . : Как вам кажется, что это значило для того маленького мальчика, которым вы тогда были? Что это могло внести в его жизнь?

Т о м а с : Еще раз, пожалуйста.

М . : Понимаете ли вы, что именно участие в ритуале похорон собаки могло тогда внести в вашу жизнь?

Т о м а с : Ну, я могу только гадать сейчас, но, наверное, я почувствовал такую теплоту внутри, почувствовал себя важным, будто я был уже достаточно взрослым, чтобы с этим справится. Как будто я чего-то стоил.

М . : Еще вы сказали, что мама то и дело во время этого ритуала держала вас за руку.

Т о м а с : Ну да, я уверен, что так она и делала.

М . : Как вам кажется, как это затронуло жизнь того маленького мальчика, которым вы были?

Т о м а с (плачет): Единственное, о чем я сейчас могу подумать, — это то, что я из-за этого почувствовал себя живым. Сейчас только так могу подумать. Может быть, потом найду какие-то другие слова.

Следующий набор вопросов побудил Томаса взглянуть на себя глазами его матери, представить, каким она его видела.

М . : Как бы вы могли объяснить то, что вы оказались приглашены поучаствовать в чем-то, до чего детей часто не допускают?

Т о м а с : Не знаю, как на это ответить.

М . : Она включила вас в этот ритуал… о чем это может сказать нам? Что она в вас уважала?

Т о м а с : Ну, что я был ребенком, на которого можно положиться, на которого можно рассчитывать. Может быть, так и было. Знаете, я был таким ребенком, что можно было быть уверенным, что я справлюсь с этим. Во мне было что-то такое… крепкое.

М . :   Крепкое?

Т о м а с : Ага. Ну, я был ребенком, которого не надо от всего этого защищать, отгораживать, я так думаю. Но это все совершенно для меня непривычно, мне об этом надо еще подумать.

М . : Хорошо. Можно я другой вопрос задам?

Т о м а с : Конечно, конечно. Пока вам не нужно от меня много ответов, пока нормально, что у меня их нет, — пожалуйста.

М . : Как вы понимаете прикосновение руки вашей матери тогда? Что это говорит вам о том, что она в вас ценила?

Т о м а с : Что со мной в этот момент было рядом хорошо находиться? Ну да, со мной было хорошо. Быть со мной — значило быть в хорошей компании. Даже когда я был маленький. И еще, может быть, потому что, хотя я и был маленький, я понимал, что она делает.

М. : А потом вы сидели на краю канавки, и она смотрела на вас и плакала. Как вы думаете, что она в вас в этот момент видела?

Т о м а с (в слезах): Я не знаю. Может быть, проявление духа во мне? (Тут у него перехватило горло; жестами показывает, что не может говорить и что нужен тайм-аут.)

М . (после перерыва): Вы рассказывали о том, что именно ваша мама могла в вас ценить. Нормально будет, если мы вернемся на шаг или два назад, и я задам еще пару вопросов о том, что она внесла в вашу жизнь? Когда это станет яснее, у нас появится более надежное основание, чтобы выяснить, что же она в вас ценила.

Т о м а с : Конечно, конечно, давайте.

После этого я задал вопросы, которые могли помочь Томасу припомнить и рассказать, что он внес в жизнь своей матери.

М . : Вы откликнулись на то, что она включила вас в этот ритуал, вы присоединялись к ней на каждом шагу, пока хоронили собаку

Т о м а с : Да, конечно, можно так сказать, да.

М . : Как вам кажется, каково было вашей маме тогда знать и чувствовать, что вы ее сопровождали? Каково ей было тогда оттого, что вы были с ней вместе в этот момент?

Т о м а с : Какие вы вопросы задаете… огромные. Может быть, она чувствовала себя увереннее, как будто она была защищенной, как будто она была не одна. И я пытаюсь найти слово, есть специальное слово…

М . : Ну, у нас есть время…

Т о м а с : Да вертится на языке… черт… Солидарность, вот! Наверное, это дало ей чувство солидарности.

М . :Солидарности?

Т о м а с : Ну да, может быть, это ей дало чувство солидарности. В том, что она не одна заботилась о том, о чем многие люди вокруг не заботятся. О том, на что многим людям вокруг наплевать.

М . : И как вам кажется, каково это было для нее, что она могла подержаться за руку маленького мальчика в это время? Как, на ваш взгляд, это могло коснуться ее, затронуть ее?

Т о м а с (плачет): Такое теплое чувство!

М . : Теплое чувство. То есть вы принесли тепло в ее жизнь.

Т о м а с : Я так думаю, да, может быть.

М . : Есть какие-нибудь другие догадки, каким образом ваше присутствие повлияло на то, как ваша мама переживала это событие (по сравнению с тем, если бы вас там не было) ?

Т о м а с : Да, я понимаю, но я хотел бы сейчас не отвечать на этот вопрос, если можно, а просто посидеть и… потому что очень многое во мне сейчас происходит.

М . : Да, да, хорошо. Конечно.

Последние вопросы были предназначены для того, чтобы помочь Томасу насыщенно описать влияние их с мамой взаимоотношений на то, как мама Томаса воспринимала себя и суть своей жизни.

М . : Когда вы вот таким образом присоединились к ней в ритуале похорон собаки, как, по вашему мнению, это могло повлиять на то, что она считала важным в жизни? Это укрепляло то, во что она верила, то, что считала важным и ценным? Или, может, это было вообще неважным для нее и никак не связано с тем, что она ценила в жизни?

Т о м а с : Нет-нет, я считаю, что это как раз поддержало то, что она ценила в жизни.

М . : То есть это укрепляло то, что она ценила.

Т о м а с : Да. Я только сейчас начинаю понимать, что она ценила, что она была готова отстаивать. Или даже…

М . :   Понимаю.

Т о м а с : Слушайте, я вот никогда бы этого не узнал, не догадался бы даже об этом, но может быть, некоторые вещи моя мама отстаивала очень страстно, они на самом деле были для нее очень важны.

М . : И ваш отклик это укреплял, поддерживал… Или как бы вы это назвали? Оправдывал, подтверждал, подкреплял…

Т о м а с : Да, все вот эти слова.

М . : Ваша мама держала своего маленького сына за руку после того, как пожелала доброго пути духу собаки. Как вам кажется, как это могло повлиять на то, что она чувствовала как мать?

Т о м а с : Ну, я точно не знаю, и мне хочется сказать, что она могла чувствовать гордость, но я не уверен.

В течение нескольких встреч мы снова и снова возвращались к исходным вопросам. В ходе этих разговоров Томас все более убеждался в том, что истоки знакомства с чувством познания можно было обнаружить в его отношениях с матерью. У него сформировалось гораздо более мощное понимание того, что они внесли в жизни друг друга, как они повлияли на то, и каждый из них воспринимал себя. Это оказало очень глубоко положительный эффект на переживание Томасом самоценности. Когда он начал ценить тот вклад, который он, будучи шестилетним мальчиком, внес в жизнь своей матери, это в существенной степени воскресило его ощущение способности влиять собственную жизнь и растворило его представление о себе как о пассивной жертве обстоятельств.

Эти беседы, направленные на восстановление участия также привели к тому, что Томас вновь вступил в контакт с теми ценностями, смыслами и принципами, которые, как убедился, объединяли его с матерью. По мере того как эта связь становилась более насыщенно описанной (за счет определенных «археологических исследований», раскопок в его родительской семье), у него сформировалась способность вызывать чувство присутствия матери в своей жизни, и это очень сильно поддерживало его. Это было противоядием по отношению чувствам опустошенности, никчемности и отчаяния, которые захватывали его жизнь в течение столь долгого периода времени. Именно в контексте этих бесед Томас внезапно осознал некие новые возможности, замаячившие на горизонте в жизни. Через некоторое время он стал реализовывать эти возможности. Он также познакомился с тетушкой, которая была троюродной сестрой его матери и с которой его мать дружила молодости. Томас испытал восторг, глубокое чувство радости выстраивая отношения с тетушкой, и семья тетушки взяла его к себе.

На рисунке 3.2 изображена разметка первой беседы с Томасом, направленной на восстановление участия.

Заключение

В этой главе описаны некоторые идеи, которые влияют на облик бесед, направленных на восстановление участия. Эти беседы могут стать противоядием по отношению к изолирующему пониманию идентичности, которое столь интенсивно проявляется в современной западной культуре. Когда жизнь рассматривается как объединение людей, как клуб с многочисленными участниками, когда мы вводим приемы, основывающиеся на идее, что идентичность создается за счет влияния значимых фигур из прошлого и настоящего, это открывает разнообразные возможности для реконструкции идентичности в контексте терапевтических бесед.

Рассказав истории моих бесед с Джессикой, а также с Томасом, Джульеттой и ее семьей, я попытался дать детальное представление о том, какая форма терапевтического расспрашивания связана с картой восстановления участия. Я также описал подготовительную работу, которая временами бывает необходима, чтобы начать такую беседу. Во многих случаях только после серьезной подготовки люди обретают способность пересмотреть свои отношения со значимыми другими, фигурами из прошлого и настоящего.

За много лет, что я встречаюсь с людьми и разговариваю с ними о тяготах их жизни, метафора восстановления участия в клубе сильно затронула мою жизнь, хотя и очень по-разному. В частности, эти беседы побудили меня более подробно пересмотреть свою жизнь, поразмышлять о моей связи со значимыми фигурами прошлого, о том, какой вклад они внесли в мою жизнь и работу. Это также привело к насыщенным, богатым беседам с моими родными, близкими и друзьями, и эти беседы открыли возможности для пересмотра состава моего собственного жизненного клуба. Я постоянно работаю с метафорой восстановления участия, и это привело к гораздо более полному осознанию того, какую роль люди, обращавшиеся ко мне, играют в развитии моей работы. Это позволило мне лучше понять, в чем, собственно, заключается моя работа, если описывать ее в терминах того, что для меня важно в жизни. И конечно, это очень поддерживало меня.

Дополнительные описания беседы восстановления участия: re-membering – Предыдущая|Следующая – Церемония признания самоопределения и работа с внешними свидетелями