Четвертая категория вопросов: обоснование оценки, выбора позиции

На этой стадии фигурируют вопросы о том, почему люди выбирают ту или иную позицию. Эта стадия, как правило, начинается с вопросов типа «Почему вам это нравится или не нравится?», «Почему вы так относитесь к тому, что происходит?», «Почему вы занимаете именно эту позицию?».

Однако подобное расспрашивание может быть начато и по-другому. Иногда имеет смысл попросить рассказать историю, которая обоснует это «почему»: «Вы не могли бы рассказать мне о своей жизни что-то, что поможет мне понять, почему вы занимаете именно эту позицию по отношению к происходящему? О каких моментах вашей жизни мог бы рассказать ваш отец, чтобы пролить свет на то, почему вы сейчас так несчастливы, почему вас не устраивает происходящее?» Именно этот вариант вопроса «почему?» я использовал в беседе с Джеффри, Бет и Эндрю: «А теперь я бы хотел узнать все, что возможно, все, что вы готовы мне рассказать о том, почему поведение и планы СВГ вас не устраивают». Также как и вопросы об оценке происходящего, вопросы на обоснование позиции обычно предваряются моим кратким резюме.

Вопросы «почему?» обладают плохой репутацией в сфере консультирования и психотерапии. Я помню, как в начале 1970-х годов ходил на обучающую программу, где нам было сказано, что никогда не следует задавать вопрос «почему?», надо спрашивать «каким образом?» или «что происходит?», но мне это показалось неприемлемым. Когда я спросил руководителей этого семинара, почему мы должны дискриминировать разум, они всплеснули руками в отчаянии, потому что я задал вопрос «почему?». Предвзятое отношение к вопросу «почему?» может быть связано с тем, каким образом это вопросительное слово обычно используется в более широкой культуре. Вопрос «почему?» часто означает своего рода моральный допрос, унизительный для людей. «Почему ты это сделал?» «Почему ты такой раздолбай?» «Почему ты вообще можешь так думать?»

Однако разновидность вопросов «почему?», которую предлагаю я, не связана с такого рода моральным осуждением. Эти вопросы играют важную роль — они помогают людям озвучить, осознать, понять и в дальнейшем развить важнейшие элементы их представлений о жизни, включая собственные намерения цели, надежды, задачи и добровольно взятые на себя обязательства, ценности, знания о жизни и жизненные умения, уроки, которые они извлекли из разных ситуаций. В течение многих лет я продолжаю задавать вопросы «почему?», даже когда работаю с маленькими детьми. То, как люди откликаются на эти вопросы, лишь укрепило мою уверенность в правомерности их к пользования.

Кроме того, вопросы «почему?» помогают людям создавать более позитивное представление о себе, которое постепенно замещает негативные заключения, связанные с проблемными определениями жизни. Например, когда я предложил Саре высказать свою позицию по отношению к нанесению себе порезов (как к требованию Ненависти к себе), я узнал, что если бы у нее была возможность прожить жизнь заново, она, возможно, в какой-то степени не согласилась бы с тем, чтобы такое поведение было написано ей на роду.

М . : Меня заинтересовало то, что у тебя все-таки возникает по этому поводу маленький вопросик, и я хотел бы узнать, что это мог бы быть за вопрос. И еще мне хотелось бы понять, почему у тебя все же возник бы вопрос, является ли нанесение порезов твоей судьбой…

С а р а : О том, почему у меня по этому поводу есть вопросы?

М . : Ну да.

С а р а : Поверить не могу, что ты меня об этом спрашиваешь.

М . : Почему?

С а р а : Ну, все остальные задают вопросы по поводу порезов, а ты меня спрашиваешь, почему я буду задумываться о порезах.

М . : Да, вот об этом я и спрашиваю.

С а р а : Ну, ты же знаешь точно. Из всех людей ты-то знаешь. Разве не твоя задача что-то сделать с тем, что я наношу себе порезы? Разве это не твоя работа?

М . : Я знаю изнутри только свою жизнь, а твою жизнь я изнутри не знаю. И я знаю, какие вопросы могли бы быть у меня, но не знаю, какие могут быть у тебя, поэтому я спрашиваю: какие вопросы ты могла бы задать по поводу порезов?

С а р а : Ну, ты же не думаешь, что мне в жизни вообще ничего не
светит? Я на что-то в жизни имею право? Хотя бы на что-то?

М . : «Имею в жизни право хотя бы на что-то?» То есть этот вопрос касается того, на что ты имеешь право, хотя бы чуть-чуть.

С а р а : Сама себе удивляюсь, когда слышу, что говорю, но, похоже, так оно и есть.

М . : Вот это важные слова. Эти слова по поводу ощущения или идеи, что ты в жизни имеешь право хотя бы на что-то. Можно я об этом еще немного поспрашиваю? Мне любопытно узнать историю происхождения этой идеи, происхождения этого ощущения в твоей жизни. Можно?

С а р а : Ну, давай, можно, конечно.

М . : Угу. Хорошо. Может быть, есть какой-то случай в твоей личной истории, о котором ты могла бы мне рассказать, чтобы я понял, почему у тебя возникает чувство, ощущение, что ты в жизни вправе рассчитывать на что-то?

Во время этой беседы Сара озвучила заключение о собственной жизни, которое противоречило всем ее негативным выводам, связанным с Ненавистью к себе. Новые заключения противостояли выводам о том, что она ни на что не годится, ничего не стоит и заслуживает того, что имеет в жизни. Я не выделял это противоречие, потому что в мои намерения не входит напрямую бросать вызов негативным заключениям. До какой-то степени эти заключения оказались «распакованными», «выведенными на чистую воду», уже на начальной стадии экстернализующей беседы. На этом этапе, когда Сара озвучила заключение о том, что она имеет право в жизни хотя бы на что-то, я начал первую из целой серии бесед, в результате которых сформировалось повествование о происхождении этого заключения в контексте истории взаимодействия с людьми. Эти беседы были структурированы в соответствии с картой пересочинения/восстановления авторской позицииre-authoring conversation map)⁵, которая представлена во второй главе. Кроме всего прочего, беседы, способствующие восстановлению авторской позиции, привели к пониманию того, какие намерения есть у Сары в отношении собственной жизни, И осознанию ее жизненных ценностей.

Именно таким образом экстернализующие беседы открывают путь к развитию насыщенных историй. В других терапевтических беседах часто происходит то же самое, что и в моей работе с Сарой: именно понимание того, что жизнь оформляется под воздействием особых намерений, которые люди активно и произвольно принимают как собственные и реализуют в поступках, и того, чему в жизни люди придают ценность, обеспечивает отечную точку входа в беседы пересочинения/восстановления авторской позиции. Это очень хорошо видно на примере моей работы с Вирджинией и ее родителями.

М . : Вирджиния, ты сказала, что родительский надзор тебе не нравится, что он не помогает, а только вызывает досаду.

В и р д ж и н и я : Ага.

М . : Ты можешь немножко рассказать о том, почему тебе не нравится надзор?

В и р д ж и н и я : Почему мне не нравится надзор? Да он мне не просто не нравится — он мне не нужен.

М . : А почему он тебе не нужен?

В и р д ж и н и я : Я сама способна управлять своей жизнью.

М . : Так всегда было?

В и р д ж и н и я : Ну конечно, нет. Когда я была маленькая, так не было.

М . : Хорошо. А скажи, чем ты сейчас можешь управлять в своей жизни в большей степени, чем в детстве?

В и р д ж и н и я : Ну, в первую очередь я знаю теперь, как обеспечить себе безопасность, как защищать себя.

М . : Хорошо. Это меня наводит на две мысли. Первая — что есть определенные аспекты твоей жизни, которые для тебя очень ценны. А вторая — что ты кое-чему научилась, чтобы защищать себя и оставаться в безопасности. Я правильно понял?

В и р д ж и н и я : Ну, правильно, да, так и есть.

М . : А можно я задам несколько вопросов, которые помогут мне
лучше понять эти достижения?

В и р д ж и н и я : Давайте.

По мере того как разворачивалась беседа, Вирджиния при помощи моих вопросов рассказала о том, что она сейчас ценит в жизни, что делает, чтобы обеспечить самозащиту и сохранение собственной безопасности. Верити и Рассел удивились, услышав это, слова дочери их успокоили. Рассказ Вирджинии оказался точкой входа в беседу пересочинения/восстановления авторской позиции, в которой эти достижения были описаны более насыщенно. В этой беседе некоторые темы жизни Вирджинии оказались связаны со значимыми темами жизни Верити и Рассела. В результате Вирджиния стала еще более тщательно заботиться о собственной жизни и принимать дополнительные меры по сохранению личной безопасности. Подобное поведение послужило противоядием против тревоги, которая определяла отношение Верити и Рассела к дочери.

Защищая право вопроса «почему?» на существование, стремясь возродить его, я хочу отметить, что не ожидаю непосредственного, немедленного ответа на эти вопросы. В современной западной культуре считается само собой разумеющимся, что поступки суть проявление неких неотъемлемо внутренне присущих людям качеств или свойств. Такое «интернальное» понимание, писание на языке «внутренних характеристик» или «черт» уместило собой интенциональное (от англ. intent — «намерение») понимание, необходимое для того, чтобы бросить вызов негативным заключениям о жизни, сформировавшимся у людей. Чтобы люди смогли пересмотреть представление о себе, дать насыщенное описание истории, им необходимо описывать себя в терминах намерений, стремлений, ценностей, принципов, целей и пр. (так называемых «интенциональных категорий идентичности» ). Когда человеческий поступок рассматривается как проявление сущности «я», определяющейся человеческой природой или ее искажением), у людей редко появляется необходимость задумываться о собственной жизни, пытаться понять, какие именно события могли бы сказать им о том, что для них важно. Именно поэтому вопрос «почему?» может быть для человека совершенно незнакомым, и ответом на него будет «не знаю». В этом случае терапевтам следует оказать людям поддержку в их усилиях найти ответ, причем делать это так, чтобы они почувствовали и поняли, что сами обладают этими знаниями.

Поддержку можно оказывать по-разному. Я уже упомянул о важности того, чтобы перед вопросом «почему?» озвучивать человеку краткое содержание предыдущих этапов беседы, «краткий отчет» об основных воздействиях и последствиях трудных ситуаций и проблем и об отношении людей к этим последствиям. Другая возможность состоит в том, чтобы предложить человеку больше рассказать об основных воздействиях проблем и тяжелых ситуаций и об их оценке. Таким образом мы создадим более прочный фундамент для размышлений над вопросом «почему?».

Еще одна возможность — рассказать о том, как другие люди отвечали на похожие вопросы: «Пару недель назад я встречался с одним человеком, который оказался в ситуации, сходной с вашей. И он был очень недоволен теми последствиями проблемы, которые имелись в его жизни. Эти последствия были похожи на то, о чем вы мне только что рассказали. Когда я спросил его о том, почему он так недоволен, он сказал … (нужное вписать). Это похоже на то, что вы могли бы ответить, или ваш ответ, возможно, был бы совершенно иным?» Подобный пересказ ответов других людей, как правило, создает клиентам основу для присвоения собственного знания, почему у них есть та или иная позиция по отношению к происходящему в жизни. Ответ другого человека дает нашим клиентам возможность проанализировать сходства и отличия их собственной позиции.

Когда маленькие дети отвечают «я не знаю» на вопрос «почему?», можно поиграть с ними в «горячо-холодно». Братья, сестры, родители ребенка предлагают свои догадки о том, почему ребенка беспокоит то или иное событие, терапевт тоже может предложить свои, — и тогда можно поговорить с ребенком о том, какие из этих догадок верны, и если таковые имеются, то как бы сам ребенок мог сформулировать ответ. Если ребенок заявляет, что ни одна догадка в цель не попала, можно расспросить его о том, откуда он это знает. Как правило, это помогает ребенку озвучить свой собственный ответ на вопрос «почему?».

Карта определения позиции дает основания для разметки экстернализующих бесед. Эта карта имплицитно присутствовала в моей ранней работе, и другие люди тоже обнаружили, что она полезна для практики. Я рекомендую использовать ее для того, чтобы размечать ход разговора в рамках отработки навыка ведения экстернализующей беседы, и ниже привожу пример. Рисунки 1.1 и 1.2 представляют собой разметку первых двух встреч с Джеффри и его родителями, на рисунке 1.3 — разметка моей первой встречи с Сарой. На рисунке 1.4 — разметка моей первичной консультации с Вирджинией и ее родителями.

Хотя карта представляет собой линейный отчет о развитии бесед, в реальной практике линейное продвижение встречается редко. Прояснение ответов на одном уровне, в рамках одной категории вопросов может вызвать пересмотр, «расцвечивание» ответов в рамках другой категории. Например, в начале моего разговора со Спенсером и его родителями мы охарактеризовали энкопрез в конкретных и максимально близких к их опыту терминах. Затем мы коротко обсудили воздействие этой проблемы на жизни и взаимодействие членов семьи, и это стало основой для описания проблемы в терминах, характеризующих намерения Мистера Вредителя по отношению к жизни Спенсера и его будущему. Такое «челночное» движение обычно очень заметно на любом уровне в рамках любой категории вопросов.

Заключение

В этой главе представлен обзор экстернализующих бесед. В мои намерения не входило включить сюда все, что можно сказать о них, — этому надо посвящать отдельную книгу, а возможно, и не одну. Я хотел предоставить «живой» отчет, рассказ о некоторых возможностях, связанных с подобными беседами, проиллюстрировав идеи, обсуждаемые в этой главе, примерами из реальной практики.

Высказывались предположения, что экстернализующие беседы способствуют тенденции рассматривать людей как «автономные единицы мышления и действия». Надеюсь, я достаточно наглядно охарактеризовал суть экстернализующей беседы, что бы развеять это заблуждение. Практика экстернализации дает людям возможность переопределить свои взаимоотношения не только с собственными проблемами, но также и с другими людьми, признать вклад других людей в развитие представлений о себе, своего чувства идентичности. Человек начинает осознавать, что он представляет собой «узел отношений», что все, существующее «внутри его психики», прежде так или иначе присутствовало в его взаимодействиях с людьми, и что он во многом смотрит на себя глазами значимых других.

В ходе консультирования я не всегда прибегаю к экстернализующим беседам. Часто я встречаюсь с людьми, идентичность, личность которых не определяется проблемой. В разговоре с ними точка входа в насыщенное описание их истории очевидна сразу, однако возможность перейти к экстернализующей беседе всегда присутствует, я осознаю ее и могу развивать это направление.

В каком-то смысле я отношусь к практике экстернализации как к верному другу. В течение многих лет она помогала мне находить пути продвижения в работе с людьми, которые находились в, казалось бы, безнадежных ситуациях. Экстернализующие беседы открыли этим людям множество возможностей для изменения представлений о себе, помогли заново почувствовать, что значит жить собственной жизнью и воплощать то, что для них особенно ценно.

---

⁵Введение термина «пересочинение/восстановление авторской позиции» — попытка сохранить при переводе все оттенки значения термина неологизма «rе-authoring». Нарративные терапевты полагают, что когда человек обращается за помощью, в его жизни доминирует проблемная история, автором которой является не столько он сам, сколько другие факторы — культурные нормы и стандарты, а также группы и сообщества, которым выгодно заставлять людей постоянно сравнивать себя с нормами и стандартами. В результате подобных сравнений у людей развивается чувство неадекватности, личностной несостоятельности). В ходе нарративных терапевтических бесед происходит «возвращение авторства» самому человеку. Он осознает себя потенциальным автором собственных историй и получает возможность выбирать, какие истории он хотел бы проживать. — Прим. перев.

Предыдущая – Глава 1. Экстернализующие беседы (Карта определения позиции) | Следующая – Глава 2. Беседы пересочинения/востановления авторской позиции)