Перейдем к обсуждению второго аргумента… Если специфические человеческие потребности — это нечто совсем иное, чем непосредственные органические потребности, делает ли это невозможным утверждение, что в постоянном цикле деятельностей и потребностей момент потребности сохраняет в относительном смысле роль первого момента, которую мы отказываемся дать, в абсолютном смысле, первичной органической потребности? Конечно, если рассматривать как уже данное непрекращающееся циклическое повторение деятельности удовлетворения развитых потребностей постоянное проявление потребностей, которые частично являются следствием самой этой деятельности, то ясно, что каждый момент может быть взят за отправной по отношению к другому, и тогда схема потребность — деятельность — потребность (П—Д— П) не менее законна, чем обратная схема деятельность — потребность — деятельность (Д—П—Д), так как одна из них непрерывно соединяется с другой. Взятый в этом смысле вопрос о том, являются ли потребности относительно первичными элементами или нет, т. е. вопрос о том, является ли какая-то одна точка окружности ее «началом», по сути своей лишен смысла. Единственная реальная проблема заключается в понимании того, каким образом общий цикл деятельностей и потребностей стал тем, что он есть в развитой личности, в понимании способа, при помощи которого потребности проявляются в личности, способа, который является аспектом цикла, рассматриваемого в его совокупности. Социальная гоминизация выражается не в простых переустройствах или добавлениях к модели потребностей, по существу неизменной, а в создании радикально новой структуры мотивации. Слишком часто мы ограничиваемся подчеркиванием чрезвычайного разнообразия и социально-исторической изменяемости человеческих потребностей. Это, с общей точки зрения, соответствует только историзованному психологическому натурализму. Действительно, это еще не самое важное. Самое важное заключается в том, что если элементарная органическая потребность является настоятельной, внутренней и гомеостатичной, то развитая человеческая потребность, напротив, характеризуется, более или менее широко, мерой своей терпимости даже к длительному неудовлетворению, своей эксцентрацией и своим расширенным воспроизводством, не имеющим внутренних ограничений.
Мера терпимости проявляется, например, в классических поступках отказа, иногда на всю жизнь, от удовлетворения настоятельных, подчас существенных потребностей. Эксцентрация выражается в особенности в способности брать на себя, пусть даже в ущерб своим собственным потребностям, но тем не менее с чрезвычайной настойчивостью, потребности другого индивида или социальной группы. Разумеется, в этом случае можно считать, что, если человек действует в зависимости от объективно внешних по отношению к нему потребностей, значит он их интериоризует до такой степени, что они становятся его личными потребностями, или, другими словами, даже в этом случае потребность коренится внутри индивида, что бесспорно. Но не будем играть словами и согласимся, что между первоначальной внутренней потребностью и потребностью, внутренний аспект которой понятен только как результат интериоризации требований внешней сущности, есть качественное различие. Так, например, совокупность усилий, из которых состоит жизнь борца, остается непонятой, если в его жизни видеть только совокупность жертв и недооценивать тот факт, что она многими своими сторонами (и часто самыми глубокими) соответствует его личной потребности; но свести его жизнь к чему-то вроде огромного корыстного расчета — значило бы еще меньше понять ее. В действительности все усилия реальной жизни-борьбы основаны именно на осознании того факта, что общее удовлетворение личных потребностей проходит через совершение определенного числа социальных преобразований — совершение, объективная логика которого подчиняет себе, более или менее полно, непосредственное предельное удовлетворение личных потребностей, взятых отдельно. Личная потребность бороться не есть, следовательно, удовлетворение простой внутренней потребности принесения себя в жертву простому внешнему социальному требованию, она является до определенного момента предопределением противопоставления между внутренней потребностью и внешним социальным требованием, причем преодолением не на основе отказа от внутренней потребности, а на осознании существенно важной эксцентрации ее основы, что, по существу, модифицирует всю деятельность. Что касается расширенного воспроизводства потребностей, то оно настолько ярко проявляется в чрезвычайном историческом разнообразии мотиваций человеческой деятельности и в их безграничном заострении, например в области художественного наслаждения, что здесь всякое развитие было бы излишним.
органические потребности – предыдущая |следующая – социальный характер
Оглавление. Ю. Б. Гиппенрейтер, А. А. Пузырей. Психология личности. Тексты.
Консультация психолога детям, подросткам и взрослым в Москве.