Беата: «патологическая верность» и «хроническое предательство себя»

Пациентка Беата, по профессии дизайнер, служащая в маленьком рек­ламном агентстве, была направлена на групповую психотерапию в возрасте 48 лет. Она жаловалась на сильный страх смерти, неспособность общаться, сниженную работоспособность и страх одиночества.

Она жила вместе с матерью всю жизнь в маленькой двухкомнатной квар­тире. Отец умер за год до этого, и теперь она боялась потерять мать, без кото­рой чувствовала себя полностью беспомощной.

Ее психосоматическая история болезни включала тяжелую сердечную па­тологию, впервые появившуюся в форме ревматического миокардита в возрас­те 21 года, нарушения деятельности пищеварительного тракта, нервную анорексию, вегетодистонию, постоянную тахикардию, одышку, повышенную утом­ляемость. Из-за страхов и неспособности одной выходить из дома она уже в 14 лет получала психоаналитическую терапию. Постепенное улучшение состоя­ния вновь сменилось спадом после того, как в результате тяжелой и продолжи­тельной болезни умер отец. Аппендэктомия, перенесенная вскоре после этого, повлекла за собой выраженный страх смерти. Пациентка не могла есть и вскоре была повторно госпитализирована. Обследование не выявило органических признаков желудочно-кишечных и сердечно-сосудистых расстройств.

Пациентка внешне выглядела миниатюрной, хрупкой, вела себя скован­но, судорожно скорчившись при беседе, держа руки сзади.

Она была второй дочерью у родителей, на 6 лет моложе старшей сестры. Отец, по профессии дизайнер, владелец фирмы с широкими международны­ми контактами, чувствовал себя художником. Пациентка описывала его как остроумного, жизнерадостного человека с неустойчивым настроением. С од­ной стороны, он был обаятельным и нежным, с другой – доводил жену и дочь до отчаяния капризными вспышками гнева и саркастически-ироничными кол­костями. Часто были слезы, иногда он бил мать. У него постоянно были любовницы, которых он приводил домой, расхваливая перед семьей их преиму­щества. Пациентка описывала мать как неутомимую труженицу во благо се­мьи. Она была терпеливой, готовой смириться, однако часто депрессивной и в эти периоды эмоционально отгороженной.

Первые четыре года жизни пациентка провела в маленьком городе вместе с матерью и сестрой в доме родителей матери, мелких ремесленников. Отец разо­рился в годы экономического кризиса, вскоре после рождения пациентки. Снача­ла он работал в фирме родителей жены, но уже через полгода вернулся в родной город, где жил с любовницей и работал техническим графиком. Раннее детство пациентки проходило в семье родителей матери. Дедушка страдал неврозом на­вязчивости, контакт с окружающими был затруднен страхом заражения. Он был отчимом матери. Семьей командовала доминирующая, властная бабушка. Мать сильно страдала от расставания с мужем, который оставил ее с двумя детьми под предлогом материальных затруднений. Она компенсировала свою депрессию изну­рительной работой в домашнем хозяйстве родителей и поверхностно безукориз­ненной программой воспитания пациентки, которую кормили по часам, отвеши­вая порции на весах. Она была трудным ребенком, часто плакала.

На третьем году жизни в семье возникли острые конфликты из-за ночно­го энуреза больной. Сестра бабушки угрожала выставить пациентку на ры­ночной площади вместе с мокрой простыней. Зависимая от семьи, мать не могла защитить дочь. Она пыталась компенсировать недостаточное эмоцио­нальное участие, балуя пациентку материально. Позже больная считала, что всегда сохраняла ощущение своей нежеланности и внутреннего одиночества. При этом в семье она считалась ребенком с богатой фантазией и рано научи­лась играть сама с собой.

Отец взял жену и двоих детей к себе, когда пациентке было 4 года. Ее эмоциональная неуверенность проявилась тогда в сильном страхе быть оставленной у бабушки, чем ей угрожали родители. Позднее пациентка идентифи­цировала себя с остроумным и импульсивным отцом. Старшая сестра считала ее ненужным в семье чужаком; занятые собой, родители игнорировали дест­руктивную динамику отношений между их отпрысками. В дошкольных детс­ких группах ей удавалось поначалу занимать доминирующую позицию. В на­чальной школе, однако, вследствие гиперактивности пациентки вскоре нача­лись конфликты с учителями и одноклассниками. Поскольку родители не ока­зывали поддержки, она привязалась к единственной подруге, в тени которой оставалась до конца школьного обучения, при этом чувствуя себя в семье чу­жой из-за отношения старшей сестры. Она стала тихим, погруженным в себя ребенком, беспрекословно давала списывать уроки подруге и другим одно­классникам, страдая оттого, что ее не замечали. Полностью погруженная в домашнее хозяйство мать хвалила перед сестрой и соседями невзыскатель­ность пациентки: «Она такая разумная, с ней у нас никаких забот», или «Она не пропадет». Пациентка же завидовала агрессивности и кругу общения стар­шей сестры.

Ситуация в семейной группе определялась непрерывным конфликтом между родителями. Отец постоянно приводил домой любовниц, демонстри­руя их как образец для подражания депрессивной и постоянно озабоченной матери. Пациентка ненавидела его за это. При этом воспитание было прониза­но чрезвычайной враждебностью к сексу. Пациентка не получила сексуально­го просвещения, за исключением постоянных предостережений матери «не связываться» с мужчинами. Она сообщила, что получила информацию о сексе впервые в 21 год, при первом половом сношении, сопровождавшемся силь­ным чувством вины. Сильный страх сексуальности восходит к страху быть покинутой родителями, который пациентка испытывала в 11 лет, когда у ее 17- летней сестры начали появляться знакомые мужчины. Тогда напряжение меж­ду родителями прорывалось в открытом конфликте, и отец впервые ударил мать на глазах у пациентки. Перспектива разрыва семьи вызвала у нее силь­ный страх. Она защищалась от него принятием роли дочери, с которой у роди­телей «никаких забот», роли гармонизирующего посредника. Остальными членами семьи это было принято с благодарностью. Отец называл ее «спокой­ным полюсом» семьи. Это усиливало у пациентки депрессивный фон и эмо­циональную погруженность в себя.

Ее подавляемая потребность показать себя оживленной, быть замечен­ной и принятой, выразилась в желании стать балериной. Она начала со сво­бодных танцевальных импровизаций и в конце концов добилась разрешения родителей посещать класс балета. Однако это сопровождалось сильным чув­ством вины, участившимися простудными заболеваниями и явным ухудшени­ем успеваемости в школе. Она вынуждена была прекратить танцевальные за­нятия вскоре после окончания школы из-за физической слабости и повышен­ной утомляемости. Без особого интереса она решила, следуя по стопам отца, освоить профессию дизайнера. Учеба и работа шли с начала и до конца чрез­вычайно замедленно, трудно.

Пациент как носитель симптомов – предыдущая | следующая – Хроническая тревога

Психосоматическая терапия. Оглавление