Доктор психологических наук, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова В. В. Николаева

(Продолжение)
Понимая всю сложность обсуждаемого предмета, попытаемся тем не менее, опираясь на общепсихологические представления о сущности личностно-мотивационного уровня саморегуляции, понять, какова роль этих механизмов в генезе алекситимии. Прежде всего, следует отметить, что для возникновения деятельности саморегуляции необходимо наличие сформированного “органа саморегуляции” – особой деятельности, имеющей свою направленность, цели, средства и т.д. В основе ее, как мы полагаем, лежит потребность в саморазвитии, самостроительстве, самоактуализации, духовном росте. Можно предположить так же, что такая потребность “находит свой предмет” (А.Н.Леонтьев) в специфически человеческой системе культурных ценностей (этических и эстетических, прежде всего). Именно они создают почву для эффективного смыслопорождения и обретения внутренней гармонии и осмысленности жизни в самых сложных (субъективно и объективно) положениях. Усвоение этих ценностей в онтогенезе – источник длящегося в течение всей жизни развития. Проведенное нашей аспиранткой И.А.Сапаровой исследование ценностно-смыслового уровня саморегуляции показало, что отсутствие или дефективность ценностного опосредования являются одной из психологических причин возникновения ипохондрического развития личности. Эта особая внутренняя деятельность, деятельность саморегуляции, как можно предположить, должна быть “встроена” в общую иерархическую систему деятельностей человека, мотивы которых в их динамическом иерархическом соотношении и составляют смысловую сферу личности. Неустойчивость или узость мотивационной иерархии, несформированность потребности в саморегуляции, недостаточность в звене ценностного опосредования, не усвоенные в процессе онтогенетического развития средства рефлексии составляют предпосылки для возникновения алекситимии.

Отсутствие или недостаточная сформированность деятельности саморегуляции, дающей возможность произвольного управления собственными побуждениями, усиливают директивность актуальных потребностей субъекта и связанных с неуспехом в их реализации эмоций, способствуют фиксации отрицательного эмоционального состояния, т.е. возникновению описанного в литературе “смыслового барьера” (13). Последний стабилизирует и хронизирует эмоцию, упрочивает сопровождающие ее телесные сдвиги, т.е. таким образом, является источником возникновения стойких соматических изменений в организме. Невозможность осуществления эффективной саморегуляции может способствовать актуализации упрочившихся в прошлом опыте субъекта защитных автоматизмов, “включение” которых усиливает блокировку проризвольных механизмов саморегуляции. Таким образом, создается замкнутый круг: неуспех в реализации актуальной деятельности – отрицательная эмоция – защитные автоматизмы – хронизация эмоций – соматические сдвиги в организме – усиление эмоции – упрочение соматических проявлений. Вероятность формирования подобного порочного круга повышается в критических жизненных ситуациях, требующих от субъекта повышенной активности в области саморегуляции. Правомерность наших предположений подтверждается результатами клинико-психологического исследования больных с явлениями вторичной алекситимии. Речь идет об исследовании взрослых лиц, перенесших в возрасте до 3 лет операцию по поводу врожденного порока сердца. Все формирование психики этих больных протекало в особых дефицитарных условиях, вызванных как непосредственно соматическими ограничениями после тяжелой операции в детстве, так и особого отношения близких к перенесшим операцию детям.

Среди обследованных больных отчетливо выделялась группа лиц с алекситимией. Объем настоящей статьи не позволяет нам подробно остановиться на результатах этого исследования, приведем лишь ряд основных данных, относящихся к характеристике черт алекситимии, обнаружившейся при психологическом исследовании этих больных. К числу таких проявлений относятся:

– бедность языка в самоописаниях и общении;

– малая представленность в настоящем событии прошлой жизни;

– невозможность адекватного прогноза собственной деятельности (даже в экспериментальной ситуации);

– недостаточная инициатива и активность в поиске средств – даже при выполнении экспериментальных заданий;

– зависимость от близкого взрослого ( матери) при совместном выполнении ряда заданий;

– неустойчивость и недифференцированность самооценки, в ряде случаев полная проекция оценок окружающих в структуре самооценки больного;

– неустойчивость и неадекватность целеполагания при исследовании уровня притязаний;

– неопределенность или полное отсутствие перспективы будущего.

Таким образом, самое краткое описание позволяет констатировать признаки типичной алекситимии.

Касаясь вопроса о генезе этого феномена в данном случае, можно отметить особую роль ряда условий, в которых протекало формирование психики этих пациентов. К их числу относятся:

– специфический телесный опыт (болезнь в раннем детстве, операция с последующими ограничениями активности);

– фиксация внимания семьи на болезни ребенка, включение болезни в социальную ситуацию развития в качестве ее центрального звена;

– директивное навязывание больному определенного – «инвалидного» – стиля жизни;

– длительное переживание неуспеха в значимой деятельности (в особенности в периоды нормативных кризисов развития);

– ограниченность эмоционально опыта спектром негативных эмоций (страдание, жалость, неуспех);

-неспособность собственного активного вмешательства в обстоятельства жизни.

Анализ истории жизни этих пациентов показывает, что функции организатора деятельности больных и главного «контролера» выполнял близкий взрослый (вплоть до периода взрослости самих больных). Он же строил всю программу будущей жизни больного. Неразрывная симбиотическая связь со взрослым (матерью) служила препятствием к формированию собственных целей, намерений, ориентаций на независимую взрослую жизнь. Следствием этого явилось формирование неустойчивой и ограниченной по содержании жизненной направленности, задержка в усвоении приемов произвольного опосредствования, неразвитости рефлексии. Т.е. собственная деятельность саморегуляции, как функциональный орган самостроительства, саморазвития, оказалась недостаточно или совсем несформированной. Вследствие этого удовлетворительное (или даже хорошее) соматическое состояние не становилось достаточным условием для преодоления инвалидного стиля жизни. Психическая декомпенсация вследствие неразвитости механизмов психологической саморегуляции явилась одним из итогов подобного жизненного стереотипа.

Понятно, что явление вторичной алекситимии лиц с психической декомпенсацией вследствие перенесенного соматического заболевания отличается от явления первичной алекситимии как по выраженности, так и по структуре признаков, характеризующих алекситимию. Обращаясь к данному клиническому примеру, мы хотели только проиллюстрировать мысль о том, что раскрытие психологической природы и механизмов данного явления возможно лишь при тщательном содержательно-психологическом анализе всего пути формирования психики. Кроме того, нам хотелось показать, что деятельность саморегуляпии в том ее понимании, о котором мы упоминали выше, рождается в процессе интериоризации межличностных форм контроля. Дефективность или недостаточность последних может затормозить или блокировать вовсе формирование механизмов эффективной личностно-мотивационной саморегуляции.

Подведем некоторые итоги.
1. Явление алекситимии есть результат прижизненного формирования психики в особых, дефицитарных в том или ином отношении условиях.
2. Одним из психологических механизмов алекситимии является недостаточность, несформированность особого функционального органа – деятельности саморегуляции, обеспечивающей активное творческое отношение к собственной жизни.

Мы обратились к краткому рассмотрению только одного из возможных психологических механизмов алекситимии. Безусловно, в генезе алекситимии велика роль и других факторов. В частности, особенности развития когнитивной сферы также вносят свой существенный вклад в формирование этого сложного феномена. Можно предположить, что удельный вес каждого из психологических механизмов в генезе алекситимии и будет определять ее тип.

Литература:
1.Абульханова-Славская К.А. Диалектика человеческой жизни. (Соотношение философских, методологических и конкретно-научных подходов к проблеме индивида). М., 1977.
2. Асмолов А.Г., Братусь Б.С., Зейгарник Б.В. и др. О некоторых перспективных исследованиях смысловых образований личности. // Вопросы психологии. 1979, 4, С.34-46.
3. Братусь Б.С. Аномалии личности. М. , 1988.
4. Братусь Б.С. К изучению смысловой сферы личности. // Вести. Моск. ун-та Серия 14 Психология 1981, 2, С. 46-56.
5. Василии Ф.Е. Психология переживания. М., 1984.
6. Выготский Л.С. Собрание сочинений. Т. 3. М., 1983.
7. Зейгарник Б.В. Опосредствование и саморегуляция в норме и патологии. // Вестник МГУ. Серия 14 “Психология”. 1981, Ж 2, С. 9-15.
8. Зейгарник Б.В., Холмогорова А.Б. , Мазур Е.С. Саморегуляция поведения в норме и патологии. // Психологический журнал. 1989. Т.10. Л 2. С. 122-132.
9. Зинченко В.П. Наука – неотъемлемая часть культуры? // Вопросы философии. 1990. 1, С. 33-50.
10. Конопкин 0.А. Психологические механизмы регуляции деятельности. М., 1980.
II. Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения. М., 1983.
12. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1973.
13. Славина Л.С. Дети с аффективным поведением. М., 1973.
14. Кгуstа1 Н. А1ехithymia and the effectiveness of psychoanalytic treatment // Int. J. Psychoana. Psychother. 6 1983.- N9.-p. 353-378.
15. Sifneos P.E. The prevalennse of alxithtymie chracterisics in psychosomatic patients // Psychother. Psychosom.-1973.-N 22.- p. 255- 262.

Консультация психолога при алекситимии.