Таким образом, если автоматическое устройство распознания речи должно имитировать реальную человеческую систему распознания (всегда в связи с ситуацией общения), то в этом устройстве (в дальнейшем — АРР) должен быть предусмотрен «блок установки». Учитывая вероятную специфику АРР, этот блок должен иметь «память ситуации», которая накапливается в результате действия «перцептрона» (устройства, воспринимающего реальные ситуации, типизирующего их и передающего в соответствующем коде «памяти ситуаций»). Каждая из наиболее вероятных ситуаций, в которых осуществляется общение, должна быть запечатлена в «блоке установки», в его собственной памяти. В свою очередь, каждый участок памяти должен быть связан с рядом вариантов наиболее вероятных вербальных сообщений, которые необходимо воспринять и дешифровать. Результаты дешифровки информации соотносятся с перцептроном, продолжающим опознавать ситуацию, ее детали, возможные ее изменения. Подтверждение памяти прогноза на уровне установки и ситуации вызывает сигнал, идущий в блок с программой ответных физических действий или в блок вербальных реакций (или в оба блока) (схема).
Приведем данные некоторых экспериментов, подтверждающие необходимость наличия установочного уровня для эффективного смыслового распознавания вербальных сигналов.
В большой группе испытуемых (студенты) в 1-й части эксперимента были проведены кратковременные занятия по анализу предложений на русском и немецком языках. Среди других было и предложение с фрагментом бакланы летят под облаками. Экспериментатор привлек внимание студентов именно к этой части предложения, которую испытуемые несколько раз повторили вслух. Через некоторое время испытуемым была предъявлена магнитофонная запись ряда предложений с инструкцией: «Воспринять на слух, повторить вслух, определить синтаксический тип». Среди нормально записанных предложений были и такие, которые в разной степени «зашумливалнсь» и не соответствовали ранее знакомым.
Некоторые предложения были совсем новыми, но сохраняли интонационные характеристики ранее знакомых и были равными им по длительности звучания.
В других предложениях, ранее знакомых, некоторые слова заменялись синонимами. В-третьих, производились весьма существенные замены, искажавшие смысл. В-четвертых, часть предложения сохранялась прежней, а другая часть полностью заменялась при легком зашумлении или без него.
Результаты показали, что испытуемые восприняли знакомые ранее примеры предложений, которые полностью или частично перешли в преддолговременную память. По запечатленным в ней признакам знакомых сообщений испытуемые реализовали соответствующую установку на опознание знакомых предложений. Под влиянием установки избиралась соответствующая стратегия опознания и воспроизведения. Поэтому в 100% случаев запись баклажаны лежат под огурцами опознавалась как бакланы летят под облаками — как в знакомом, так и в новом, дистрибутивном окружении. В 45% случаев существенные (по форме и содержанию) замены игнорировались и воспроизводилась не реальная запись, а ранее услышанное. В 28% случаев ранее запомнившееся предложение воспроизводилось при аудировании записей (сильно зашумленных) совершенно других предложений, обладающих сходными (с прежними) или совпадающими просодическими параметрами. Воспроизведение предполагаемого целого под действительно опознанными частями (целое реально было другим) наблюдалось также довольно часто (10—15% попыток «досрочного опознания» при 8% ложных опознаний).
Теорию установки, как нам представляется, хорошо объясняет гипотеза относительно того, что опознание речевого целого производится не поэлементно (звуки, слоги, морфемы), а крупными сегментами или даже целостным текстом.
Непосредственное влияние установки на ожидаемый речевой сигнал и даже на инициативное вербальное обращение в плане сформированной установки может быть продемонстрировано на результатах ряда опытов, сходных по методике и по наблюдаемым явлениям. Довольно легко показать, что на стадиях раннего онтогенеза поведение ребенка, включая и речевое, во многом определяется тесной связью с ситуацией, связанной с соответствующей установкой, и вне ее часто вообще не осуществляется. Например, вербальное общение при актуальном восприятии партнера, причем хорошо знакомого, проходит успешно. Если заменить партнера, то ребенок, не имеющий опыта такого рода замен, «стесняется», т. е. чувствует неловкость именно из-за того, что новая ситуация тормозит реализацию знакомой (сформированной) установки. Можно утверждать даже, что ребенок плохо понимает в таких случаях обращенный к нему вопрос, так как именно знакомая ситуация является одним из средств дешифровки смысла речи. Первые опыты ребенка в коммуникации по телефону приводят, как правило, к затруднениям, а иногда к невозможности коммуницирования: речь знакомого человека при этом может быть точно опознана по голосу. Очевидно, что АРР, запрограммированная на распознание речевых сигналов в любой их тоновой, силовой и тембровой модификации, будет работать куда эффективнее ребенка, будучи зависимой только от объема вербальной памяти и от ресурсов возможных ответов на опознанные стимулы. Но, возможно, в задачи некоторых АРР входит выдача информации или реализация ответов только определенному партнеру и только в определенной ситуации. Тогда явно необходим блок установочного уровня, работающий в зависимости от показаний перцептрона относительно ситуации общения.
Что касается невербальной информации другого типа, т. е. функционирующей в единстве с содержанием и формой информации вербальной, то мы отсылаем читателя для более подробного ознакомления к нашей работе [Горелов 1980].
Здесь же ограничимся беглым изложением некоторых содержащихся в ней положений, которые проиллюстрируем примерами.
Овладение языком – предыдущая | следующая – Невербальный компонент