Многие исследователи говорят, таким образом, об иной организации ментального лексикона, подчёркивая, что при SL.I нарушена характерная для нормы морфологическая репрезентация, проявляющаяся и в понимании, и в продукции инфлекционных морфологических операций; и заключая, что это нарушение сводится к неспособности создавать символические правила. При SL1 мы видим пример того, как языковая деятельность человека при овладении и пользовании языком базируется не на имплицитных процедурах и выведенных алгоритмах (независимо от того, передались ли они нам генетически), а на эксплицитно сформулированных – иногда в буквальном смысле – правилах и декларативной памяти, когда слова, например, хранятся списками, а правила – в виртуальных, так сказать, учебниках. Метафорически формулируя, это можно описать как поведение, сходное с речевой деятельностью человека на неродном языке, которым он владеет не свободно. Человек делает простейшие ошибки и, исправляясь, эксплицирует процедуры, которые он при этом производит. И так человек может пользоваться родным языком – всю жизнь. При достаточной сноровке он даже правильно говорит, но с большим “внутренним” трудом, так и не овладевая способностью к созданию продуктивных алгоритмов.
Отмечаются у таких людей и нарушения других языковых уровней. Фонетического: монотонная речь, нарушение речевого ритма и неправильное членение звукового потока: нарушение просодики, ударения как в частотных,так и в незнакомых, но ясных, с точки зрения правил данного языка, словах; сложности произнесения многосложных слов (сокращение их за счёт пропуска слогов); невозможность вывести продуктивное правило оглушения или озвончения и т.п. cинтаксического, грамматические процедуры как бы симулируются за счёт памяти и эксплицитных правил, необычный порядок слов серьёзно затрудняет для них анализ пассивных и иных сложных конструкций. Фактически невозможным является адекватное понимание переносных значений и метафор.
При таких нарушениях морфологические процедуры почти не производятся: в центальном лексиконе слова хранятся целиком, списком, без осознания их структуры; неясную роль играет морфологическая прозрачность. (Стоит вспомнить, что мозговое картирование показывает распределение свойств и характеристик слов по различным зонам мозга, что не подтверждает идею списка по крайней мере для значительной части лексики). Специально исследовался вопрос, не семантические ли это нарушения. Проводился анализ понимания сюжетов, показавший, например, что нарушения в понимании маркеров времени вызваны чисто языковыми причинами.
Анализ грамматических возможностей таких людей проводится в экспериментах, исключающих возможные трудности артикуляции или восприятия, например, оценкой грамматичности предложенных письменно фраз или форм с целью проверки неосознаваемого знания грамматики. Проверяется и пользование грамматикой – способность менять число и видо-временные формы в реальных языковых единицах и квази-словах. В ряде работ делаются попытки найти нейроанатомические корреляты генетических языковых нарушений, в частности, есть предварительные данные о кортикальной атрофии передних отделов мозга, еще одна гипотеза предполагает генетические различия в соотношении серого и белого вещества – по некоторым данным, серого вещества больше у детей с SLI (Kabani et al. 1997).
По мере взросления люди с такими нарушениями языка вырабатывают компенсаторные механизмы, основывающиеся на эксплицитных правилах, используемых обучающимися второму языку. Подобно этим последним они делают ошибки в состоянии стресса или сильной усталости и никогда не достигают уровня, свойственного говорящим на родном языке; говорят гораздо медленнее (иногда в два раза), как бы отслеживают свою собственную речь, рефлексируют, с трудом понимают быструю речь.
Исследования специфических языковых нарушений проводятся в последнее время на материале целого ряда языков – германских, французского, греческого, японского, финского (Niemi, Laine, Tuominen 1994; Kehayia 1997; Folia Phoniatrica et Logopaedica 1998; Simonsen & Bjerkan, 1998). Совершенно очевидно, что данные такого морфологически сложного языка как русский являются важным вкладом в изучение проблемы.
усвоение языка – предыдущая | следующая – исследования лексикона
А. Р. Лурия и психология XXI века. Содержание