Мы наблюдали большую склонность к компенса­ции у больных подростков тех дефектов, которые обусловлены заболеванием. Вслед за Савенко (1974) мы рассматриваем механизмы «психологической ком­пенсации» как совокупность психологических приемов, позволяющую относительно успешно осуществ­лять самоактуализацию в условиях различных ос­ложняющих этот процесс обстоятельств и трудностей. Эти механизмы могут быть как внутренними, так и внешними, они могут касаться компенсации своего состояния или внешних жизненных обстоятельств; главное их значение — приспособительный эффект.

Многие приемы компенсации возникают спонтан­но. Подростки часто приходят к такому подбору игр и развлечений, которые не столь явно свидетельст­вуют об утраченных возможностях (в первую очередь самому себе) и позволяют успешно в сравнении с другими выполнять эти виды деятельности.

Приведем пример. Так, О. 3. постоянно отказывается, по­рою грубя матери, от «мыслительных игр», ранее легко выпол­нявшихся ею. В больнице, с увлечением играет с подростками в карты, морской бой. Более того, она становится предводителем среди мальчиков, не допуская «расхлябанности», заставляя их следить за собой. Я. Ю., постепенно осознавая тяжесть забо­левания, также находит определенные способы компенсации осознаваемых нарушений памяти, мышления, эмоциональной сферы. Она все меньше читает, потому что плохо помнит толь­ко что прочитанное, зато чаще слушает мамино чтение, которое успокаивает, напоминает детство, она слушает его, как музыку, Об этом она рассказывает и в ТАТ, идентифицируя себя с пер­сонажем: «С детства мама девочке читала книги. Ей всегда это очень нравилось. Голос мамы успокаивал. Однажды мама читала книгу, но девочки позвали ее гулять. Но она не пошла. Потом мама сказала: «Иди, делай уроки». Девочка с удоволь­ствием сделала уроки, и потом мама снова начала читать. Через много лет девочка выросла, но когда приезжала, просила маму почитать ей. И она все время читала ей одну и ту же книгу» (7, ТАТ). Эта же девочка подолгу вышивает, раскра­шивает картинки, разрисовывает вместе с другими ребятами воздушные шары, полностью уходя – в работу, чего прежде (по замечанию матери) никогда не было. Подростки с удоволь­ствием используют такие способы компенсации «социального вывиха», обусловленного дефектом, которые предлагают им взрослые. Они с удовольствием читают смешные рассказы Дра­гунского о школе, причем делают это вслух, рассматривают альбомы о Москве, увлекаются рисунками Бидструпа и т. д.

Можно выделить у подростков и существование определенной тенденции к сверхкомпенсации, о кото­рой писал еще Выготский (1983). Так, двое ребят оценивают себя очень высоко по шкале «счастье»: «потому что я хочу быть счастливой» (И. С.), «пото­му что я уверена, что все сделаю, чтобы быть такой как все» (Т. Л.).

Остановимся подробнее на психологической сущ­ности описанных феноменов. Анализ эксперимемтальных и литературных данных позволяет предположить возникновение у ряда больных особой деятельности, мотив которой — сохранение стабильности субъекта как индивида и личности. Под понятием «индивид» мы понимаем рассмотрение субъекта как «природ­ного существа»; это не только генотипическое образование, но также свойства интеграции качеств, скла­дывающиеся онтогенетически, «сплавы врожденных и приобретенных реакций, изменяющееся предметное содержание потребностей, формирующиеся доминан­ты поведения» (Леонтьев, 1983. — С. 195). Конечно, злокачественное заболевание угрожает прежде всего самой жизни человека. С этим фактом постоянно сталкивается подросток в стационаре. Однако в ходе исследования ни один подросток не говорил о своем желании «просто остаться жить». Это всегда было желание «выздороветь», «вырваться отсюда», «чтобы все было как всегда», «чтобы семья была, работа интересная». Здесь мы имеем дело с личностью под­ростка, с его представлением о смысле жизни, о подлинных ценностях. Ни один, даже самый грубый телесный недостаток, то есть свойства человека как индивида, не может «сам по себе породить… никаких собственно психологических особенностей человека, как личности» (Леонтьев, 1983. — С. 198).

Характерный для всех исследованных подростков феномен ухода от болезни (в прошлое, в мир фан­тазии, в будущее) помогает «забыть», отстраниться от настоящего, сохранить веру в возможность пол­ноценного будущего. Вызванное болезнью изменение социальной роли существенно повлияло на склады­вание отношений с другими людьми, на критерии их оценки. В ряде случаев другими стали профессиональ­ные устремления подростков. Так, С. 3. свое буду­щее связывает не с летной школой, как ранее, а с занятием радиотехникой. Характерны и особенности взаимоотношений детей и взрослых. Все, что уводит от больничной реальности, помогает «развлечься», «отвлечься», с благодарностью принимается детьми (в частности, походы в кино, чтение книг о войне, смешных историй о школе, фантастики, детективов, проглядывание журналов мод, комиксов). Такие спо­собы «защитного реагирования», предлагаемые взрослыми, включаются в защитную деятельность как действия. Поведение родителей, способствующее осо­знанию настоящей тяжести заболевания, отвергается, вызывая реакции агрессии и протеста.

Можно предположить также, что «семантико-перцептивная защита» (Тхостов, 1980), которая прояви­лась и в нашем исследовании, является одним из ви­дов операций в условиях угрожающей стимуляции, что она является способом осуществления действия, ведь не случайно, что все подростки выбирают для чтения ту литературу, в которой возможность появ­ления угрожающих стимулов очень мала.

Подобная деятельность стоит и за такими извест­ными в соматической клинике феноменами, как «от­рицание болезни», «рационализация симптомов».

В сознании появление нового смыслообразующего мотива отражается в воплощении нового смысла в значениях. Как указывал Леонтьев, личностный смысл существует не иначе, как в значениях, суще­ствующих объективно и закрепленных в языке, но никогда с ним не совпадает; идет процесс постоянного воспроизводства этого несовпадения смысла и значения. Для больного злокачественными новообра­зованиями подростка значения «болезнь», «смерть», «разлука» наполняются новым смыслом, причем в ходе развития заболевания и «защиты» можно пред­полагать дальнейшую динамику смыслов.

Что же является побудителем к защитной актив­ности? Мы полагаем, что таковым в ситуации тяже­лейшего заболевания является конфликт деятельно­сти по усвоению значений (всегда актуальной для личности в период ее становления, поскольку ее ос­новной мотив — усвоение общественно-исторического опыта), в частности значения понятия «болезнь», с важнейшими видами деятельности подростка — об­щением, учебой. Смыслообразующие мотивы этих ви­дов деятельности занимают самое высокое место в иерархии мотивов личности подростка. С ними свя­заны возможности его самоактуализации, самосозна­ния, планы на будущее.

Защитная активность личности подростка способ­ствует тому, что объективное значение «болезни» ча­сто не усваивается подростком, не происходит осозна­ния ее тяжести и последствий для дальнейшей жизни.

уход от болезни – предыдущая страница|следующая страница – заключение

Влияние хронической болезни на психику. Содержание.