Интерпретация тестовых данных прежде всего указывает наличие глубоких внутренних конфликтов, связанных с концентрацией на телесных переживаниях и вытесняемой агрессией. Эмоциональные переживания и реакции с трудом находят выход в открытом поведении (суженный тип переживания), но и в этом случае они отличаются эгоцентричностью.

В структуре внутренних побуждений преобладают неосознаваемые и вытесняемые примитивные влечения агрессии и секса сознательный идеаторный контроль которых затруднен, психологическая защита осуществляется механизмами вытеснения и отрицания реальности. Наличие шоков на IV и VI (“мужские”) таблицы с отсутствием популярного ответа “женские головки” на VII таблицу может свидетельствовать о страхе гетеросексуальных отношений, неприятии или незрелости собственной психосексуальной аутоидентичности. На глубокую внутреннюю конфликтность указывает и разная направленность первичной и вторичной формул типа переживания. Попытки чисто рационального внеэмоционального отношения к Действительности (F > N) являются защитными, и при высокой аффективной насыщенности или неопределенности ситуации такие способы адаптации оказываются неэффективными (отказы, шоки снижение качества формы ответов). Возможно, вытесняемая тревога продуцируется общей неуверенностью в себе, неспособностью к глубокому эмпатическому контакту в межличностных отношениях (отсутствие Р и М), невозможностью находиться на уровне собственных притязаний (соотношение целостных ответов и человеческих кинестезий). Диагностическое заключение по тесту Роршаха с достаточной убедительностью свидетельствует о конверсионной природе ипохондрической симптоматики у данной больной.

Иной паттерн личностных особенностей характерен для бессимптомного истерического невроза, во внутренней картине которого на первый план выступают тревожность, раздраженность, повышенная конфликтность в межличностных отношениях. Обратимся к иллюстративному анализу протоколов теста Роршаха больной И. Обращает на себя внимание обилие страшных пугающих образов-интерпретаций: драконы , “Бармалей на троне”, “сказочные чудовища из мультфильмов, “страшная морда человека собаки”. Мир людей представляется больной непредсказуемым, полным опасностей, внушающим страх. Интересен защитный механизм, используемый больной, — это так называемая девитализация (Лузли-Устери М., 1965; Клопфер Б 1954; Соколова Е.Т., 1980). Объекты, внушающие страх, представляются не в виде реальных живых существ, а фантастическими персонажами сказок, фильмов, а также изображенными на рисунках, карикатурах, в виде статуи. Естественно, что взрослому человеку не пристало бояться страшных историй! Страх, пережитый в вымысле, теряет часть своей разрушительной силы наяву — это своего рода десенсибилизация страха, к которой бессознательно прибегает больная для уменьшения внутренней тревоги. При очень высокой эмоциональной реактивности и экстратензивности опыт эмоциональных контактов с людьми оказывается психотравмирующей жизненной сферой, что заставляет искусственно гасить, приглушать явные и яркие проявления эмоций и ведет к сниженному фону настроения. Поэтому образы видятся как бы в дымке, с далекого расстояния, окутанные облаками и темными тучами: “вид с самолета”, “сквозь облака проглядывают островки реки” (VIII таблица); “густой дым”, “горит город”, “облака, в которых можно увидеть людей” (VII таблица). Эти ответы, детерминированные светотеневыми качествами чернильного пятна, заключают в себе еще один прием психологической защиты: дистанцирование (все это было где-то далеко, когда-то давно…). Базовый, симптомообразующий конфликт порождается фрустрацией потребности в тесной эмоциональной привязанности, которая у нашей пациентки проявляется в стремлении к тактильной, телесной близости, единственно приносящей чувство субъективного комфорта и защищенности. В то же время пациентка не ждет от окружающих ее людей ничего, кроме явного или замаскированного нападения, полна настороженности и ответной враждебности. Об этом свидетельствуют полярные содержания ответов, использующих детерминанту поверхности и текстуры: “это просто камни или глыбы льда” (X таблица) — “что-то круглое и мягкое” (VIII таблица); “похожее на отполированный медный столб” — “шкура какого-то пушистого животного” (VI таблица). Поверхность то видится мягкой, ласковой и теплой, к ней хочется прикоснуться и погладить, то колюче-острой или бесстрастно отполированной — страшно и холодно даже приблизиться. Особенностью невротического конфликта в данном случае является неспособность больной опознать и правильно вербализовать испытываемые ею амбивалентные чувства: стремление к людям и превентивную враждебность, отдаляющую ее от них; желание испытывать глубокие чувства от интимного общения и поверхность, робость собственной экспрессии. К тому же удовлетворяющими для пациентки являются только те отношения, в которых она может чувствовать себя совершенно защищенной, как ребенок любящими родителями. Постоянно повторяющиеся неудачные попытки реализовать инфантильный паттерн общения вновь воспроизводят внутренний конфликт “неотпавшей пуповины”. Слабость внутреннего контроля (FM + m/М) означает незрелость всей потребностно-эмоциональной сферы личности, доминирование в ней неосознаваемых потребностей и влечений, что, естественно, порождает и высокий уровень субъективной тревожности. Слабость внешнего социально-нормативного контроля (С + CF>FC) появляется в импульсивности, даже вопреки требованиям объективной ситуации или принятым правилам поведения. Неумение предвидеть желания партнеров, эгоцентризм делают нашу пациентку весьма неудобной в общении и вопреки ее осознанным стремлениям приводят к бесконечно повторяющимся и однотипным конфликтам.

Стили эмоционального реагирования – предыдущая | следующая – Исследование феномена нестабильности самоотношения

Особенности личности при пограничных расстройствах и соматических заболеваниях