Георг и Мартин: психосоматика и психоз в среде деструктивной семейной динамики

Оба брата, Георг и Мартин, поступили на лечение друг за другом с про­межутком в два года. Георг, моложе брата на три года, обратился к нам, будучи 26-летним студентом. Он бросил учебу после двух попыток в разных специ­альностях, внешне успешно закончив в общей сложности пять семестров, стра­дая от мучительных навязчивых застреваний мышления и депрессивного со­стояния, сопровождавшегося снижением побуждений и суицидными мысля­ми. С начала обучения он жил отдельно от родительского дома, находился в социальной изоляции и к началу терапии имел лишь одного друга, к которому был амбивалентно симбиотически привязан, соперничал с ним и чувствовал с его стороны сексуальную угрозу и преследование. Он испытывал тяжелые нарушения сосредоточения, снижение умственной продуктивности, затрудне­ния в общении, физическую слабость, общую заторможенность, периодичес­кие ощущения сжатия в области сердца, сопровождаемые страхом смерти. От лечения он ожидал помощи в поиске выхода из полной неуверенности и на­вязчивых застреваний. После прежних двух неудач он хотел начать третью попытку обучения.

В ходе двух лет лечения, когда пациента с тяжелыми нарушениями суб­психотического уровня вели на групповой и индивидуальной терапии, устой­чивые рабочие отношения с ним установить не удалось. Всякую форму эмо­ционального контакта он воспринимал как экзистенциальную угрозу. С дру­гой стороны, он боялся также интеллектуального симбиоза, к которому, не­смотря на это, стремился, усиливая деструктивную динамику своей положи­тельной и отрицательной фантазии избранности. В связи с открытой психоти­ческой реакцией параноидного типа он был госпитализирован, в последую­щем прервал психотерапию и обращался в течение нескольких недель, на этот раз по поводу своих психосоматических нарушений. Для него было важно, чтобы его считали пациентом с органическим заболеванием. Тем не менее, в ходе клинического обследования не нашлось органических признаков ни пе­риодических приступов сильной стенокардии, ни синдрома раздражения ко­решков спинномозговых нервов в шейном и поясничном отделах. Через пол­года он решил продолжить психотерапию, но непосредственно после этого вновь был госпитализирован по поводу параноидной психотической реакции. После выписки он прервал терапию и бежал в симбиотические отношения с подругой.

Старший брат Мартин, чиновник системы просвещения, поступил на лечение в возрасте 31 года по совету брата после того, как посетил его время первой госпитализации. Наряду с сильным страхом одиночества его мучило чувство неполноценности и вины, несмотря на признанные внешне служебные успехи. В своей профессиональной работе он страдал от чувства отчужденности в отношениях с другими людьми (особенно с женщинами), от своей эмоциональной холодности и страха общения.

С раннего детства он страдал рецидивирующим бронхитом с астмати­ческим компонентом и частыми простудными заболеваниями. Эти соматичес­кие жалобы представляли для него поначалу непосредственное выражение его проблематики. Между братьями была тесная эмоциональная привязанность: оба отмечали теплоту и участие друг друга. Старший брат сильно идентифи­цировал себя с младшим. Уже в детстве он всегда чувствовал, что должен за­щищать его, всегда заступался за него, дома часто брал на себя вину за его шалости, получая за это наказание. С другой стороны, он всегда восхищался интеллектуальными способностями брага и завидовал ему. Он говорил позже что часто не может без слез думать о несчастьях брата и что с раннего детства разделял с ним чувство покинутости, «одиночества и помрачения судьбы».

Мать растила обоих братьев в стесненных материальных обстоятельствах в маленьком протестантском городе. Сама мать росла в многодетной семье прусского офицера, где воспитание многочисленных детей совершалось в со­ответствии с жестким регламентом. После смерти мужа, который погиб на фронте, когда старшему сыну было четыре года, она вынуждена была забо­титься о семье без чьей-либо поддержки. Оба пациента описывали ее как до­минирующую личность. Она была умна, умела произвести на окружающих блестящее впечатление, но внутренне была эмоционально ригидна. Она вос­приняла смерть мужа и разрушение семьи как экзистенциальную потерю и очень страдала в своем изолированном и зависимом положении беженки и зависимой от начальства служащей. Во время встречи с психотерапевтом оно выглядела переутомленной, с маскообразным лицом, тревожно старающейся закрыться интеллектуально-морализирующим фасадом от конфронтации или выражения любой эмоции. Во время этого визита она говорила, что после причиненного ей войной краха жизни она стремилась только к одному – при­готовить сыновей к возможному повторению такой экзистенциальной утраты. Она старалась дать им такое воспитание, которое позволило бы им собствен­ными силами преодолеть нужду, которую ей пришлось выстрадать.

Семья в целом жила в социальной изоляции. Мать, с одной стороны, ста­ралась удовлетворять внешние потребности сыновей в пределах возможного, с другой же стороны, опасалась избаловать детей слишком сильной эмоцио­нальной заботой. Она избегала хвалить детей при посторонних, «чтобы они не задавались», но хвалила других детей, выставляя их образцами для подра­жания. Тревожные усилия, чтобы не дать внешнему миру никаких поводов для критики и конфликтов, приводили к тому, что при ссорах с соседями и соседскими детьми она всегда занимала их сторону, присоединяясь к упрекам в адрес своих сыновей. Для нее было очень важно, чтобы дети не вступали в конфликт с внешним миром, она сама представляла им его требования, жалу­ясь при этом на черствость и холодность других людей.

В отношениях с сыновьями она, с одной стороны, стремилась к внешней справедливости. Никто не должен быть любимчиком. С другой стороны, ее отношение к обоим братьям было весьма различным. В то время как старший считался «сыном отца» и из-за внешнего сходства с ним был баловнем в семье отца, мать сильно идентифицировала себя с младшим братом. «Мы оба, – го­ворила она ему, – вырезаны из одного дерева». Оба брата считали мать требо­вательной и неучастливой. Это позже хорошо показал старший брат Мартин в приводимом далее коротком отчете о своих психосоматических заболеваниях, написанном им для психотерапевта.

Почечнокаменная болезнь – предыдущая | следующая – Первый отчет пациента Мартина

Психосоматическая терапия. Оглавление