Эпилептоидные психопатии. Чем меньше возраст, когда выяв­ляются ее черты, тем тяжелее она бывает [Спивак Л. И., 1962]. По сравнению с акцентуациями этого типа две черты характера могут резко усиливаться. В одних случаях значительно воз­растают склонность к дисфориям и аффективность (эксплозив­ный вариант). В других — на первый план выступают нарушения влечений (перверзный вариант). Последние чаще всего прояв­ляются садистски-мазохистскими склонностями. Такие подростки получают чувственное наслаждение, мучая, изощренно истязая малышей, слабых и беззащитных, зверски избивая и добивая до смерти животных. Но и у самих подростков на теле можно видеть следы порезов и ожогов от папирос, нанесенных себе. В крайних случаях обнаруживается стремление к самокалече­нию, заглатыванию инородных тел, введению игл в собственное тело. Нарушения влечений могут проявляться также истинной дромоманией, страстью к поджогам, точнее — к созерцанию пы­лающего пламени, а также в сексуальных извращениях (чаще гомосексуализм с активной ролью). Одной из нечастых, но ярких форм нарушений влечений является патологическая страсть к незавершенным самоудавлениям. Затягивают на шее петлю или сдавливают шею руками до помрачения сознания и появления легких судорожных подергиваний мышц — в этот момент испытывают наслаждение, близкое к оргазму («ловят кайф»). Иногда другими эти действия неправильно трактуются как суи­цидные попытки.

Суицидальное поведение у эпилептоидных подростков может представлять трудности для анализа. У взрослых психопатов этого типа описаны истинные покушения на самоубийство во время тяжелых дисфорий. У эпилептоидных подростков такие действия крайне редки. Дело обычно ограничивается нанесением себе нетяжелых повреждений. Зато частым бывает демонстра­тивное суицидальное поведение, иногда носящее характер явного «суицидального шантажа». В отличие от сходных поступков истероидов, добивающихся внимания к своей особе или каких-то поблажек для себя, суицидальные демонстрации у эпилептоидных подростков обычно спровоцированы наказаниями, всегда окра­шены чувством мести в отношении обидчика («пусть отвечает») и предназначены для того, чтобы доставить тому неприятности.

Эпилептоидная психопатия чаще всего бывает конституцио­нальной, несмотря на имеющиеся признаки резидуального орга­нического поражения головного мозга (неврологическая «микро­симптоматика», наличие в анамнезе черепно-мозговых травм или иной церебральной патологии). Тем не менее клиническая картина нарушений, особенности аномалий характера имеют существенные отличия от эпилептоидного варианта органической психопатии. Психопатическое развитие по эпилептоидному типу в условиях жестоких взаимоотношений в бли­жайшем окружении возможно на основе как той же эпилептоидной, так и конформной, реже — шизоидной акцентуации. Эпилептоидная психопатия — один из самых частых типов, с которым приходится сталкиваться в подростковом психиатри­ческом стационаре. Примеры этого типа даны при описании раз­ных степеней тяжести психопатий.

В качестве наиболее частых вариантов эпилептоидной психо­патии, как конституциональной, так и психопатического разви­тия, могут быть отмечены следующие.

Эпилептоидно-истероидная психопатия проявляется сочетанием эпилептоидных черт с эгоцентризмом, претенциозностью, склонностью к демонстративному поведению. Даже во время аффективных вспышек и при удовлетворении нарушенных влечений выступает демонстративность. Например, самоповреждения всегда наносятся на глазах у других. В сек­суальной жизни предпочитают партнеров, попадающих от них в рабскую зависимость, живут за их счет, помыкают ими. С го­дами все более обнаруживаются такие черты, как склонность к «больничному паразитизму», демонстративным суицидным попыткам, глотанию инородных тел. В отличие от типичных эпилептоидов, бывают наделены несколько грацильным телосложением.

Виктор И., 15 лет. Из благополучной семьи, наследственность не отягощена. Еще до школы был трудным: совершал мелкие кражи, начал курить. С 1-го класса учиться не хотел, прогуливал уроки. В 10 дет впервые убежал из дома: боялся наказания, так как в школе после того, как его отчитывали на педагоги­ческом совете за прогулы и неуспеваемость, исписал стены нецензурными над­писями о педагогах. Подбил на побег товарища, у которого были родствен­ники в другом городе. По дороге были задержаны милицией. С 11 лет совсем забросил учебу, время проводил в уличных компаниях, стал выпивать. Прогулы обставлял так, что родители долго были в неведении. Пришедшей к нему домой учительнице тайком пригрозил ножом.

Был помещен в специальный интернат. Здесь около года вел себя пример­ным образом, угодничал перед воспитателями, писал патриотические стихи и чи­тал их на вечерах художественной самодеятельности, был назначен командиром класса и получил определенную власть над соучениками, к более слабым из которых относился жестоко, требовал подачек, тайно заставлял ему прислужи­вать. Когда было обнаружено, что принуждал к развратным действиям более слабого ученика, был смещен со своего командирского поста. Вскоре после этого ночью ударил этого воспитанника указкой в висок и совершил побег из интерната. Возвращенный, хвастливо заявлял соученикам, что собирался убить из мести за то, что тот выдал.

В подростковой психиатрической клинике режима не нарушал, заискивал перед персоналом. С другими подростками постоянно и явно демонстративно вел сексуальные разговоры о девочках, видимо, надеясь таким путем опроверг­нуть подозрение в гомосексуализме. Сочинил историю, что он должен был якобы убить своего соученика, потому что проиграл его в карты. Держался развязно, с бравадой, но было видно, что сам побаивается более сильных подростков.

Во время беседы старался не сказать о себе ничего нового и вместе с тем произвести благоприятное впечатление. Своим поступкам дал новую версию объяснений: якобы тот соученик соблазнял его к развратным действиям, а когда он отказал, то его же оклеветал. «Убийство» он только изобразил, так как не хотел проиграть спор с другим учеником, что он «способен на все» — иначе бы с ним «не считались». Обнаружил склонность к рисовке и позерству. Сам предложил прочесть сочиненные им патриотические стихи перед врачами и сту­дентами (весьма примитивные по форме и содержанию). Заявил, что в будущем станет поэтом, а для этого «в жизни надо все испытать».

Небольшого роста, но крепкого телосложения. Сексуальное развитие с уме­ренной акселерацией.

При неврологическом осмотре и на ЭЭГ — без отклонений.

При патохарактерологнческом обследовании с помощью ПДО по шкале объективной оценки диагностирован смешанный эпилептоидно-истеродный тип. Имеется указание на возможность формирования эпилептоидной психопатии. Отмечена сильная реакция эмансипации (встречается у истероидов), высокая склонность к делинквентности и выраженная к алкоголизации. Самооценка — неверная: по шкале субъективной оценки достоверно выступили гипертимные и неустойчивые черты.

Диагноз. Психопатия эпилептоидно-истероидного типа умеренной степени.

Катамнез. В связи с продолжающимися нарушениями поведения после окончания 8 классов из специального интерната был переведен в специальное ПТУ.

Эпилептоидно-неустойчивая психопатия включает, кроме эпилептоидных черт, постоянное стремление к праздному образу жизни. Живут только настоящим, без планов на будущее. Отсутствуют эмоциональные привязанности. Обычно интенсивно алкоголизируются. Становятся властелинами асо­циальных групп, используют их членов в корыстых целях или для удовлетворения своих извращенных влечений. Особенно склонны к промискуитету. Легко переступают грань между делинквентностью и криминалом. Наиболее частые преступления — нанесение тяжких повреждений, сексуальная агрессия, а также грабеж и кражи со взломом. Правонарушения обычно совер­шаются с сообщниками, которым отводят наиболее опасную роль, но сами заполучают львиную долу «добычи» [Личко А. Е., Вдовиченко А. А., 1980]. При угрозе наказаний любят симули­ровать различные заболевания.

Сходная картина психопатии у взрослых была описана в ка­честве самостоятельного типа под разными названиями: «враги общества» [Kraepelin Е., 1915], «бездушные» [Schneider К-, 1923], «антисоциальные» [Ганнушкин П. Б., 1933] —они дей­ствительно, как правило, ведут асоциальный образ жизни. Но все эти наименования оказались неудачными и не привились. Иногда их называют «эмоционально тупыми», что вряд ли пра­вильно, так как под эмоциональной тупостью понимается один из основных симптомов шизофрении.

В подростковом возрасте отчетливее видно, что это — ва­риант эпилептоидного типа с особенностями поведения, свой­ственными типу неустойчивому. П. Б. Ганнушкин (1933) у «ан­тисоциальных» отмечал также шизоидные черты. Но при явном недостатке сопереживания, чем обусловлено это сходство, у них нет ни настоящей замкнутости, ни жизни во внутреннем мире, ни даже недостатка интуиции в оценке межлюдских отношений.