114. К проблеме бессознательного в психиатрии. Д. Д. Федотов

НИИ скорой помощи им. Склифосовского, Москва

Категории “сознательного” и “бессознательного” давно используются в психиатрии. И хотя они представляют собой объект постоянной полемики, тем не менее, клиницист прибегает к ним в своей практической деятельности. Деперсонализация, дереализация, делирий, онероид, помрачение сознания, сужение сознания – все это далеко не полный перечень клинических дефиниций, которыми повседневно оперирует диагностическая практика. Эти дефиниции несмотря на неотчетливость их границ имеют прямое отношение к концепциям “сознательного” и “бессознательного”.

Поскольку проблема сознания и сознательного достаточно детально представлена в современной литературе, мы остановимся на взаимоотношении сознания и бессознательного.

Если говорить в самом общем виде, то следует отнести к категории бессознательного ту часть психической деятельности, которая находится за пределами сознания. Здесь, в первую очередь, следует назвать различные формы автоматизированной деятельности.

В работах А. Н. Бернштейна, А. Н. Леонтьева и мн. др. даны физиологические и психологические обоснования того, как сознательный акт путем многократных повторений постепенно автоматизируется и превращается как бы в своеобразный “функциональный орган” (А. А. Ухтомский). Таким образом, “бессознательное” это то, что было ранее сознательным, что формировалось под влиянием воздействия внешней, преимущественно социальной среды. В этом плане должен рассматриваться и характер человека, понимаемый как индивидуальный стереотип реакций на относительно однородную внешнюю ситуацию.

Бессознательное, следовательно, это не самостоятельная сущность, действующая сама по себе и данная человеку в готовом виде природой. Как раз наоборот. Бессознательное, будучи “бывшим сознательным”, никогда не освобождается от власти сознания, от его контроля и опеки. По существу психическая деятельность – это сложный интеграл сознательного и бессознательного.

Рассматривая бессознательное как динамический набор относительно стабильных, но тем не менее непрерывно обновляющихся “функциональных органов”, мы можем понять некоторые сложные психопатологические явления. Попытки в этом направлении предпринимаются до самого последнего времени и, как нам кажется, не без успеха. Примером тому может служить деперсонализация как синдром, выражающий нарушение самосознания. Частным случаем деперсонализации является синдром психического автоматизма, т е. отчуждение психических процессов от личности как суверенного и индивидуально своеобразного субъекта.

Больной с псевдогаллюцинациями рассматривает свои психические процессы (речь, локомоции) как нечто независящее от его собственной воли, как процессы, развертывающиеся непроизвольно (ментизм) или под влиянием посторонних сил (псевдогаллюцинации). При этом обнаруживается нарушение идентификации психических процессов, которые становятся чуждыми и до трагичности независимыми от сознания. На этих примерах мы видим, что идиовербальный “функциональный орган”, выходя из-под власти и контроля сознательного, может переключаться как бы на самостоятельное, автономное функционирование. Отсюда и название “психический автоматизм”, существовавшее еще в старой психиатрической литературе.

По всей вероятности, такого же рода механизм лежит в основе кататонического синдрома с его ступором и стереотипным беспредметным возбуждением. В этом случае мы также наблюдаем в условиях клиники переход другого “функционального органа” – идеомоторного на автоматический режим работы. Выйдя из под произвольного контроля, став автоматной системой, этот “орган” обнаруживает весьма ограниченные возможности функционирования. Он или выключается (ступор) или впадает в состояние хаотического возбуждения, в котором проявляются сложившиеся в процессе онтогенеза идеомоторные стереотипы.

При клинических синдромах другого ряда, таких, в частности, которые относятся к состояниям расстройства сознания, наблюдаются явления несколько другого порядка. Они не менее сложны и многогранны, о чем говорит большое количество различных психопатологических дефиниций, упомянутых выше. Здесь, однако, существует обычно феномен аутоидентификации, хотя и отмечается, как правило, недостаточное доминирование сознательного над бессознательным. На примере сумеречного расстройства сознания можно видеть, как по мере уменьшения подчиненности бессознательного сознательному поведение все более и более уходит из-под произвольного контроля и определяется внутренними тенденциями, почерпнутыми из области бессознательного. Еще в полной мере не ясно, по каким законам протекает выявление той или иной бессознательной тенденции.

Не исключается, что детерминирующую роль при этом могут играть различного рода оживившиеся идеомоторные и иные доминанты, в смысле А. А. Ухтомского. В пользу этого предположения говорят многочисленные наблюдения над случаями искусственно вызванного помрачения сознания, например при опьянении.

Именно в этих случаях человек приступает к реализации тех кататимных компонентов, которые у него возникли под влиянием ситуационных факторов, но которые были подавлены.

Подобного рода механизм еще более наглядно выступает при аффективных сужениях сознания, которые по аналогии с внешне сходными психическими эквивалентами эпилепсии все еще некоторыми авторами относятся к классу сумеречных расстройств сознания. При аффективном сужении сознания, возникающим в качестве психогенной реакции, подчас по типу “короткого замыкания”, с особой отчетливостью выступает эмоциональная доминанта, которая определяет антисоциальное, вплоть до суицида, поведение больного.

 

 

эмоции больного – предыдущая | следующая – суицид

Бессознательное. Природа. Функции. Методы исследования. Том II

консультация психолога детям, подросткам, взрослым