Автор психолог-психотерапевт Матвеев А.А.

Проблема нарушений пищевого поведения в современной медицине занимает особое место. С каждым годом в России медленно, но неуклонно растет количество людей с разными вариантами патологии пищевого поведения, также увеличивается количество обращений этих больных за врачебной и психологической помощью (Скугаревский О.А., 2003). Нервная булимия (НБ) выступает как одна из основных форм нарушений пищевого поведения и характеризуется трудностью лечения, длительным течением с многочисленными рецидивами, высокой субъективной тяжестью симптомов (Коркина М.В., Цивилько М.А., 1986).
Таким образом, актуальность психологического изучения нарушений пищевого поведения обусловлена запросами практики. Решение практических задач требуют разностороннего анализа и осмысления механизмов возникновения и развития этих расстройств.
В многочисленных исследованиях, посвященных НБ, большое внимание уделяется эмоциональным и когнитивным феноменам, сопровождающим данное заболевание.
Из эмоциональных феноменов исследователи выделяют сопутствующие пищевым нарушениям коморбидные эмоциональные расстройства: депрессию, навязчивые страхи, эмоциональную лабильность и т.д. (Коркина М.В., Цивилько М.А., 1986). Отмечается, что больные НБ испытывают в среднем больше негативных эмоций, чем здоровые люди (там же). Эмпирически доказанными фактами являются низкая стрессоустойчивость больных с НБ, их уязвимость по отношению к фрустрации (Birch L. L., Fisher J. O., 1998), готовность к переживанию и ожидание столкновения с негативными чувствами, снижение эмоциональной экспрессии, более всего при выражении агрессии (Arnold E. Andersen, 2002). Rootsgel описывает такую эмоциональную особенность больных НБ как дефицит контейнирования чувств, определяемого как способность переносить, принимать и перерабатывать эмоцию (Rootsgel T., Lindenl V, 1997).
Эмоциональную сферу больных НБ Ogden Jane описывают через фенотип алекситимии, обнаруживая такие черты, как трудность идентификации и описания внутренних состояний, сложности различения на субъективном уровне чувственных переживаний и телесных ощущений, невозможность их вербального описания (Ogden Jane, Wardle Jane, 1990). Отдельно оцениваются характеристики телесной чувствительности, навыков интроцепции , специальной деятельности по само-мониторингу , которые менее развиты у больных с НБ, чем у здоровых испытуемых (Miller M., 1991). В самоописании больных НБ выделяют частое субъективное переживание недифференцированного возбуждения в разных по характеру ситуациях. Vervaet М обозначает этот феномен как эффект «слипания аффекта» (Vervaet М.,Van Heringen С., 2000).
Приступы переедания как ведущий симптом при НБ также связаны с текущей эмоциональной динамикой больных. Возникновению булимического приступа переедания часто предшествует появление и нарастание внутреннего напряжения и эмоционального дискомфорта. После окончания приступа вслед за кратковременным периодом эйфории в процессе переедания и вызывания искусственных рвот, наблюдается период тоскливого аффекта с переживанием чувства вины и раскаяния (Цивилько М.А., Брюхин А.Е., 2001).
Исходя из этих фактов, приступы переедания некоторыми авторами рассматриваются в качестве регулятора эмоциональной жизни больных, обеспечивающего редукцию аффективного напряжения (Hetherington M.M., 2002). Экспериментально доказано увеличение пищевой мотивации больных НБ на фоне переживания умеренного стресса (Cooper J. L., Morrison, T. L., 1988). Многие авторы указывают на изменение состояний голода и насыщения у больных НБ, приобретающих особые характеристики в ощущениях: голод описывается как «волчий», «глубокий», «всеобъемлющий», «сосущий» и т.д., насыщение – как «неприятное», «тяжелое», «глухое» и др. В исследовании респонденты признавали зависимость усиления чувства голода при переживании тревоги, печали и скуки (Elmore, D. K., & de Castro, J. M., 1990).
В познавательной области у больных НБ обнаруживают общую когнитивную негибкость , обозначающую сложность переключения между задачами, использования новой информации для решения задач и ригидность установок (Tchantury K., 2004).
Metalsky T. описывает феномен негативного атрибутивного стиля при НБ, который обуславливает такие особенности интерпретации причин внешних событий как глобальность, внутренняя ответственность за неудачи и их постоянность во времени, которые в совокупности приводят к чувству безнадежности и беспомощности (Metalsky T., Joiner Jr, Stephen A., Wonderlich T., 1997).
В исследованиях Соколовой Е.Т. и Дорожевца А.Н. выявлены такие специфические характеристики когнитивного стиля больных с нарушениями пищевого поведения как недифференцированность и полезависимость. Снижение когнитивной регуляции аффективных состояний, проницаемость «границы» сознания, в частности нестабильность образа телесного Я, для переживаемого аффекта (Дорожевец А.Н., 1986; Соколова Е.Т., 1989).
Таким образом, если анализировать описываемую феноменологию эмоциональной и когнитивной сфер больных НБ и ее интерпретацию в литературе, не складывается целостная картина взаимодействия между этими сферами. Совокупность феноменов выглядит скорее как множество независимых нарушений, приписываемых больным НБ по принципу «коллекции», при которой не просматривается единая модель их взаимосвязи и отсутствуют общие функциональные звенья, связывающие эмоциональные и познавательные процессы.
В литературе по нервной булимии, с одной стороны, имеются описания достаточно разнотипных феноменов эмоциональной сферы: общее снижение настроения вплоть до возникновения депрессии, преобладание негативных эмоций, жесткая связь приступов переедания с эмоциональным статусом, трудности выражения эмоций, выборочность при восприятии чувств других людей, сниженная чувствительность и способность к вербализации аффекта в рамках синдрома алекситимии, эффект «слипания аффекта», уязвимость к фрустрации, которые в своем сочетании указывают на сниженную эффективность эмоциональной саморегуляции больных НБ.
С другой стороны, отраженные во множестве публикаций когнитивные особенности больных НБ относятся к эмоциональной сфере в большой степени опосредовано. Согласно теоретическим представлениям, неадекватные когнитивные оценивания и установки функционируют по простому принципу накопления стресса, приводящего к общей эмоциональной дестабилизации. Когнитивная недифференцированность и полезависимость относятся к внутренним механизмам эмоциональной саморегуляции, однако их предполагаемое влияние неспецифично и независимо от аффективного содержания, модальности чувства, предмета эмоции и т.д.
На наш взгляд, в качестве одного из связующих звеньев, обуславливающих взаимодействие эмоциональной и когнитивной сфер, можно рассматривать репрезентативную схему эмоций. Термин «репрезентация» буквально переводится как «изображение, образ, представление» (словарь психологических терминов). В своем наиболее общем значении «психическая репрезентация» выступает синонимом «отражения» того или иного аспекта действительности в интрапсихическом плане (Eysenk M.W., Kean M.T., 1997). В общепсихологических концепциях, у понятия репрезентация или репрезентативная схема имеются два основных содержания. Во-первых, репрезентация служит обозначением для приобретенного человеком субъективного опыта, ассимилированного представления об окружающей среде. Во-вторых, сформированная на основе опыта репрезентативная схема становится необходимой интрапсихической функциональной единицей, регулирующей внешнюю и внутреннюю деятельность (там же).
Исходя из этих представлений, репрезентация эмоций (РЭ) является функциональным звеном, состоящим из отражения эмоций (установок, представлений, знаний), осуществляющим регуляцию эмоций со стороны когнитивной сферы. С одной стороны, РЭ обуславливает аффективные особенности, с другой является особой когнитивной структурой, на которую распространяются закономерности познавательной деятельности.
Понятие РЭ играет значительную роль в современных теориях эмоционального интеллекта и теории психического.
Понятие «эмоциональный интеллект» определяется как группа ментальных способностей, способствующих осознанию и пониманию собственных и чужих эмоций (Mayer J. D., Di Paolo M., Salovey P., 1990). В широкую группу этих способностей разные авторы включают: 1) дифференцированность эмоционального понимания собственных и чужих эмоций на разных уровнях от телесной чувствительности до вербальных представлений; 2) управление собственными эмоциями и эмоциями других людей; 3) эмоциональная гибкость; 4) принятие решения на основе эмоций и т.д. (там же). Эмоциональный интеллект как целостная структура способностей предполагает осуществление саморегуляции аффектов во внутреннем плане и регуляцию межличностных отношений на основе эмоций. Главным параметром и основой эффективности эмоционального интеллекта является степень эмоционального понимания, заложенного в ментальных репрезентациях эмоций и обуславливающая все остальные способности (Андреева И.Н., 2007).

Следующая

Запись на консультацию к психологу консультанту Матвееву А.А.