Рост избирательности дружеских отношений сопровождается ростом их устойчивости. С одной стороны, это объясняется об­щим повышением с возрастом стабильности интересов и пред­почтений. Когда детям разных возрастов, с I по X класс, предлагали через определенные интервалы времени назвать трех своих ближайших друзей, любимые цвета, учебные предме­ты, животных и т. д., то, по данным А. В. Мудрика, старшие обнаружили во всех выборах больше устойчивости, чем млад­шие. С другой стороны, с развитием интеллекта повышается способность ребенка интегрировать противоречивую информа­цию, отодвигая частности на задний план. В сфере межличност­ных отношений это выражается в росте терпимости: ссора, кото­рая у младших подростков означала бы конец дружбы, в юности воспринимается как частность, которой можно пренебречь ради сохранения более глубокой общности.

Но самый важный сдвиг в психологии дружбы переходного периода — рост ее глубины, психологической интимности.

Чтобы выяснить критерии юношеской дружбы, старшекласс­никам предлагали дописать несколько неоконченных предложе­ний типа: «Друг — это тот, кто…»; «С другом я часто…»; «Друг и приятель не совсем одно и то же, так как…». При этом выяви­лись два главных критерия дружбы: указания на взаимопо­мощь и верность; указания на психологическую близость (отве­ты типа: «…кто меня понимает»; «…кто меня любит», «…с кем можно говорить обо всем» и т. п.). Хотя ответы первого типа встречаются чаще, особенно у юношей, с возрастом потреб­ность в психологической близости увеличивается, достигая своего апогея у 18—19-летних. У девушек эта потребность во всех воз­растах выражена значительно сильнее, чем у юношей, а у го­родских школьников — сильнее, чем у сельских.

Юношеская дружба по своей природе полифункциональна, этим в первую очередь объясняется многообразие ее форм: от простого совместного времяпрепровождения до глубочайшей исповедности и самораскрытия. Но в отличие от групповых отно­шений, в основе которых обычно лежит какая-то совместная дея­тельность, дружба является прежде всего эмоциональной при­вязанностью. Реальная или подразумеваемая личностная близость для нее важнее, чем общность предметных интересов, хотя обычно эти моменты в какой-то степени совмещаются.

Психологическая ценность юношеской дружбы в том, что она есть одновременно школа самораскрытия и школа понимания другого человека. Очень интересно поэтому, какой тип alter ego (второго «я») выбирают старшеклассники. Юноши и девушки 15—16 лет тянутся к старшим, жадно вслушиваются в их слова и всматриваются в их поведение. Дружба со взрослым для них дорога и желанна. Потребность в эмоциональном контакте со старшим иногда принимает форму страстного увлечения, когда во взрослом видят живое воплощение идеала. Добролюбов в 16 лет писал о своем преподавателе И. М. Сладкопевцеве: «Я никогда не поверял ему сердечных тайн, не имел даже надлежащей свободы в разговоре с ним, но при всем том одна мысль — быть с ним, говорить с ним — делала меня счастливым, и после свидания с ним, и особенно после вечера, проведенного с ним наедине, я долго-долго наслаждался воспоминанием и долго был под влиянием обаятельного голоса и обращения… Как собака, я был привязан к нему, и для него я готов был сделать все, не рассуждая о последствиях» [1].

Но потребность в дружбе со сверстником еще сильнее. Отве­чая на вопрос: «Человека какого возраста вы предпочли бы иметь своим ближайшим другом — старше себя, своего возра­ста или младше?»— юноши всех возрастов отдают решительное предпочтение сверстнику (75—85 процентов всех ответов), ре­же— старшему (от 11—12 до 18—19 процентов) и совсем ред­ко (от 1 до 4 процентов) — младшему. У девушек па gервом месте тоже стоит ровесница, однако девушки значительно чаще, чем юноши, отдают предпочтение старшим (от 39 процентов в VII классе до 50 процентов в IX—X классах), а младших не вы­бирают вовсе. Фактически же среди друзей собственного пола как у юношей, так и у девушек преобладают сверстники (у го­родских девятиклассников — две трети, в деревне разброс не­сколько больше) либо ребята старше или младше на 1—2 года (по материалам И. С. Кона и В. А. Лосенкова).

Каков психологический смысл этих расхождений в ориентациях (аналогичную картину обнаружила у французских юношей и девушек Б. Заззо)? Возраст «идеального друга» приоткрывает некоторые, не всегда осознаваемые психологические потребнос­ти. Ориентация на ровесника говорит о стремлении к более или менее равным отношениям. Дружба с ним основывается на прин­ципе сходства и равенства: «С парнем моего возраста мне лег­че общаться»; «Ему можно все сказать, не боясь насмешек»; «С ним свободней, я могу показаться ему как есть, не стараясь выглядеть умнее». Выбор более старшего друга выражает, на­против, потребность в примере, опеке, руководстве. Здесь пре­обладают ссылки на то, что: «Старший может служить образ­цом»; «Может поделиться опытом, рассказать о том, чего я еще не знаю»; «На него можно положиться», т. е. подчеркивается мо­мент зависимости. Но почему так редко встречается ориента­ция на младшего? Потребность в общении с младшими, жела­ние быть вожаком у них, делиться опытом, опекать отнюдь не редкость в юношеском возрасте. Общение с младшими, позво­ляя юноше проявить положительные качества и почувствовать себя взрослым и значительным, благотворно влияет на его само­уважение.
________________________________________________________________________________

[1] Добролюбов Н. А. Дневники. — Собр. соч. в 9-ти. М.—Л., Гослит­издат, 1964, т. 8, с. 441.

эмоциональная привязанность – предыдущая | следующая – настоящая дружба

Оглавление. Кон. И.С. Психология юношеского возраста.

Консультация психолога в Москве.