Авиценна искал причину уныния наследного принца очень необычно и всесторонне. Он не полагался на симптом в своих размышлениях  над этой причиной, а начал перечислять районы и улицы города, определяя их психосоматически-функциональ­ное значение. Тем не менее Авиценна оставался во власти сте­реотипа мышления  своего времени: кроме несчастной любви тогда почти не было других причин для тоски.  Если бы принц был обеспокоен социальной несправедливос­тью в его стране, своей неспособностью справиться с поставлен­ными перед ним задачами или думал и печалился бы о бессмысленности своих жизненных планов, Авиценна не смог бы помочь своим методом обследования. Он применил бы тогда не­верный ход или стоял бы на ложной позиции. Со времен народных психотерапевтических методов древнего Востока в психотерапии многое изменилось. Постоянно систематизируется и ставится на научную основу подход к душев­ным проблемам и неадекватному поведению человека. Функции учения дифференцировались, вскрываются динамика личности и включение ее в социальные взаимодействия. Знания психосоматической медицины —  хотя и не система­тизированные  – не являются единственным проявлением современности, которое отражено в древневосточных притчах. Они  характеризуют терапевтический подход, который приоб­рел свое место и научную систематику в новое время.    Впечатляющим  в терапевтическом методе Авиценны являет­ся дискурсивный подход. Он не обращался к пациенту, чтобы тот что-то говорил, он не давал никакого средства, которое могло бы поддержать его, а мобилизовал все его возможности, перечисляя все улицы города: он как бы очертил «провоцирующий  фактор болезни». То, что причиной болезни этого молодо­го господина оказалась несчастная любовь, в меньшей степени является  характеристикой психосоматического заболевания, чем  проявлением предпочтения Древнего Восточного мира  в этой области, так же как в наше время выступает стресс, то, что обычно  подразумевается под ним, душевная причина сомати­ческих заболеваний.    Что встречается и в прошлом, и сейчас, это скептическое недоверие к нетрадиционным методам. Логика действий традиционной  терапии очень проста: боль, например, должна быть  «устранена». Если причины боли не могут быть найдены, тогда  лечится просто симптом, и этим заканчивается все лечение. Во­прос о том, какое значение имеет эта боль, на какие расстройст­ва в соматически-душевном организме она указывает, какие  возможности предвещает на будущее и какие шансы открывает,  обычно остается неведомым. Это происходит так, как будто  симптом, знак болезни, находится в луче света. Только симп­том видим как фигура, его фон теряется в темноте ночи. Симп­том приобретает при этом небывалое очарование, в то время  как способности, все прочее вокруг симптома остаются незаме­ченными, как муравьи на черном камне. Отсюда появляется не­ уверенность, которая исчезает, когда мы из света симптома болезни устремляемся к непознанным  или трудно познаваемым  способностям.     Так же, как Авиценна нуждался в знатоке местности, который  хорошо ориентировался в плане города, его кварталах и  улицах, знал дома и живущих   в них людей, нам необходим  план, который поможет наряду с имеющейся позитивно опреде­ленной симптоматикой  увидеть и имеющиеся позитивные спо­собности.  При  помощи  этих способностей можно  выявить  новые возможности решения, которые в свою очередь способствуют устранению причин  болезни или — если это невозмож­но —  облегчению восприятия болезни и большего терпения к неприятностям терапии. Такой образ мышления не противоречит традиционному на­учно обоснованному медицинскому мышлению,  а лишь допол­няет его. Это дополнение, имеющее целью целостный диагноз, становится тем важнее, чем больше специализируется медици­на, все более дифференцируя лечение человека и почти теряя из виду его самого.    Пренебрежение этим развитием и воспоминания об «универ­сальном» семейном враче прошлых лет вовсе не являются нос­тальгией. Ведь прогресс медицины, рост технических и фармацевтических возможностей означают и рост уверенности и шан­сов больного. Интенсивность, с которой врач устремляется в специальную область и в которой реализует свою компетент­ность, может в то же время означать, что многие важные факто­ры, характеризующие этиологию или проявления заболевания, а также важные для выздоровления моменты, могут упускаться из виду. Вот один пример из практики:

Пациентка 32 лет жалуется на страхи, желудочные расстройства, голов­ные боли, тревожность и боли в плечевом поясе. Лечение началось с симптоматической терапии желудочных  расстройств. После некоторого перерыва было проведено физиотерапевтическое воздействие по поводу нарушений со стороны плечевого пояса под контролем ортопеда. Депрессия и страхи лечи­лись психиатром при помощи транквилизаторов и антидепрессивных средств. Головные боли заставили пациентку обратиться к невропатологу, который по­ставил диагноз невралгии тройничного нерва. С этим диагнозом она наблюда­лась в течение двух лет, пока, наконец, не была направлена терапевтом на психотерапевтическое лечение. Здесь выявилось, что все симптомы происхо­дили от душевного конфликта, который имел соматические проявления.  Этому конфликту  соответствовали следующие внешние события: смерть любимого брата, супружеские проблемы и потеря работы. Пациентка вытес­нила этот конфликт, реагируя своими симптомами; и в этой реакции она на­ходила поддержку у лечивших ее врачей. Только интересовавшийся психоте­рапией терапевт смог разглядеть истинную причину симптомов больной и обеспечил ей успешное излечение от болезней.

Притча об Авиценне – предыдущая | следующая – Модель позитивной психотерапии

Психосоматика и позитивная психотерапия