Однако существуют работы по психологии мышления, где со ссылкой на Ревеша утверждается, что мышление может быть только языковым и язык при этом понимается не по Ревешу, а как естественный язык.
В широко цитируемой статье Г. П. Щедровицкого «Языковое мышление и его анализ», опубликованной в «Вопросах языкознания» (1957, № 1), речь идет о языковом мышлении, которое в связи с тематикой журнала, естественно, понимается как мышление, опосредуемое языковыми знаками. Но в середине статьи, опять же со ссылкой на Ревеша, Г. П. Щедровицкий поясняет, что язык он понимает как любую знаковую систему [Щедровицкий 1957, 61].
В связи с обсуждением множественности знаковых опосредователей мышления целесообразно снять одну псевдопроблему, которая формулируется как проблема оголенных мыслей. В качестве доказательства того, что мысли существуют только в речевой форме, приводится довод, что нет иной формы существования мыслей, кроме речевой (или языковой), ибо в противном случае следовало бы предположить наличие оголенных мыслей, лишенных речевой формы.
Во-первых, сами мысли не могут быть рассмотрены как результат некоторого духовного акта личности, не опирающегося на предыдущую деятельность и социальный опыт личности. Напротив, все развитие культурно-исторической школы в советской психологии и особенно достижения общепсихологической теории деятельности А. Н. Леонтьева, а также теория поэтапного формирования умственных действий П. Я. Гальперина и за рубежом когнитивная эпистемология Пиаже показали, что мысли человека — это сокращенные действия, опирающиеся на те или иные знаковые опосредователи. Мысли человека изначально не были «оголены», меняется только их знаковый носитель, как показал экспериментально П. Я. Гальперин, а речевая форма существования мыслей — это наиболее оправданная, социально контролируемая форма мысли, приспособленная для трансляции в пространстве и времени.
Во-вторых, наличие многочисленных экспериментальных, данных доказывает существование неязыковых знаковых опосредователей мыслительных процессов, которые снимают проблему оголенных мыслей как псевдопроблему.
Решение проблемы знаковых опосредователей мышления на современном этапе возможно и целесообразно только на основе представления о полиморфности мышления.
В наше время (вслед за А. Н. Леонтьевым [1964]) можно считать полностью преодоленным метафизическое противопоставление практической деятельности как деятельности внешней и мышления как деятельности, протекающей только в форме внутренней деятельности, данной самонаблюдению в виде дискурсивного, словесно-логического познания.
Мышление может протекать и во внешней форме как деятельность с предметами, которые функционируют в виде знаков самих себя или в виде квазипредметной деятельности (по выражению П. Я. Гальперина), когда человек манипулирует знаковыми моделями предметов, например воспроизводя на рисунке или на схеме последовательность действий с реальными предметами.
Исследование мышления, протекающего в форме внешних действий с предметами или моделями, позволило сформулировать представление о наличии у человека различных форм высокоорганизованного мышления, которое естественным образом ставит под сомнение исключительность роли речевого мышления в человеческом познании.
Представление о полиморфности человеческого мышления, о существовании у человека различных форм высокоразвитого мышления нельзя упрощенно понимать как признание у человека, например, технического, образного и речевого мышления, как это иногда мимоходом делается в лингвистических работах. Речь идет о более существенных различиях.
Не давая полный анализ технического, образного и речевого мышления, выскажем попутно одно соображение. Обычно речевое мышление противопоставляется техническому и образному по критерию присутствия или отсутствия языка в качестве опосредователя в мыслительных процессах. Этот критерий для характеристики технического, образного и речевого мышления малопригоден, так как во всех трех случаях речь идет об использовании знаков в качестве опосредователей мыслительной деятельности: в техническом мышлении преобладают символы, в образном — наглядные образы, а в речевом мышлении — языковые знаки. Поэтому более обоснованным является противопоставление отдельных видов мышления друг другу на основе критерия степени знаковости опосредователей [Степанов 1971]. В дальнейшем мы попытаемся показать, что и такое противопоставление условно: речевое мышление даже при переработке вербального материала не обходится только языковыми знаками.
Различение отдельных форм высокоразвитого человеческого мышления, приведшее к формированию представления о полиморфности мышления, происходит не только на основе критерия различия опосредователей мыслительных процессов, но и на основе различия протекания самих процессов.
Так, создатель концепции практического мышления, советский психолог Б. М. Теплов, показал, что практическое мышление не равно ни наглядно-действенному мышлению, ни сенсомоторному мышлению, которые неотрывны от восприятия манипулируемыми вещами и неотрывны от самих манипулируемых вещей. Практическое мышление и теоретическое мышление противопоставлены друг другу по другим критериям. Если теоретическое мышление протекает как процесс, идущий от живого созерцания к абстрактному мышлению при временном отходе от практики, то практическое мышление движется от абстрактного мышления к практике, практическое мышление контролируется практикой в самом своем процессе, а не по конечному результату, как в теоретическом мышлении. Поэтому концепцию полиморфности следует рассматривать как более глубокое представление, чем признание у человека технического, образного и речевого мышления, как представление, лишающее остроты постановку вопроса об исключительности речевого мышления как внешней формы мышления и ставящее его в один ряд с иными знаковыми формами объективации практической деятельности [Теплов 1945].
Знаковые опосредователи мышления – предыдущая | следующая – Эксперименты А. Н. Соколова
Исследование речевого мышления в психолингвистике
Консультация психолога при личных проблемах
м. Кузнецкий мост
Адрес:
Москва, Неглинная улица, дом 14/1А
Телефон:
Часы работы :
