10. Таким образом, эти неоспоримо интересные эксперименты, доказывая связь между психологической адаптацией и функцией быстрого сна, не подтверждают, однако, гипотезы о конкретной роли быстрого сна в этой адаптации в смысле интеграции новой информации со старым опытом и нивелирования новизны информации.
С нашей точки зрения, быстрый сон и сновидения представляют собой самостоятельный механизм психологической защиты, а не фактор, способствующий использованию других механизмов. Лишение быстрого сна, выключая один из важных механизмов защиты, нарушает весь баланс психической стабильности и приводит к избыточной компенсаторной активации других механизмов, форма которой зависит от психологических особенностей индивида. Психологическая защита в сновидениях может быть названа “иррациональной”, поскольку основное, по-видимому, в ней заключается в том, что она приводит к своеобразному “примирению” конфликтных установок и мотивов на базе образного, иррационального мышления. О том, что в сновидениях происходит характерное “разрешение” конфликтов, говорил еще давно Френч (1954 г.).
Объектом переработки в быстром сне является, таким образом, не сама новая информация, а скорее активированные ею неприемлемые мотивы и установки. Адаптация происходит не к формально-содержательной стороне информации, а к вызванному ею мотивационному конфликту. Устраняется же этот конфликт не на основе его логического разрешения и не путем трансформации или псевдообъяснения субъектом своего поведения, а с помощью языка образов. Образное мышление, непостижимым для логического мышления путем, обеспечивает как бы временную совместимость несовместимых установок, устраняет антагонизм между ними.
После такой переработки отпадает необходимость в вытеснении, исчезает тревога. Возможно именно поэтому при невротической тревоге так велика потребность в быстром сне, что проявляется сокращением латентного периода первого эпизода этой фазы [15; 3]. При высоком напряжении защитных механизмов перед сном потребность в быстром сне увеличивается и если имеет место адекватное увеличение представленности быстрого сна и интенсификация сновиденческой активности, то на следующее утро напряжение защитных механизмов ослабевает.
Образное мышление является “дологическим” и хорошо развито у детей. С возрастом его роль несколько уменьшается, и оно уступает место более социальному типу мышления – логическому. Но, по-видимому, в ситуациях, когда задача не может быть решена с помощью дискретно-аналитического логического мышления, возникает необходимость использовать онтогенетически более ранний, образно-синтетический тип мыслительной деятельности, который имеет свой специфический “язык”. Такое возвращение к образному мышлению происходит в фазе быстрого сна, когда активно решаются задачи “примирения” непримиримых мотивов, а также, возможно, при творческом решении и других разнообразных задач. Можно предполагать, что активация этого же типа мышления, связанного преимущественно с правым полушарием мозга, происходит также в условиях гипноза, в истерической спячке и под действием электросна.
11. Однако если в быстром сне действительно имеет место взаимное “примирение” конфликтных установок на базе образного мышления, то возникает парадоксальный на первый взгляд вопрос: почему мы видим сновидения, т. е. почему результаты этой работы фиксируются в сознании и могут быть воспроизведены? Мы отвергли гипотезу катартической функции сновидений, согласно которой такое осознание является конечной задачей всей работы сновидений. Для предложенной же нами гипотезы осознание как будто совсем не обязательно, поскольку работа образного мышления в сновидениях не подчинена контролю сознания (это известно каждому на основании интроспекции), а результат работы образного мышления не несет сознанию никакой полезной информации (поскольку смысловое значение сновидений все равно недоступно пониманию индивида и поскольку сновидения быстро забываются по обычным законам интерференции). В то же время на основании исследований субъектов с расщепленным мозгом [7] известно, что невербальное образное мышление может функционировать без участия мышления вербального, т. е. без вербального осознания самого факта активности невербального мышления. Следовательно, предполагаемая нами работа образного мышления в быстром сне в принципе могла бы протекать без вербализации сновиденческой активности, без ее осознания в обычном смысле слова. К этому можно было бы добавить, что другие типы психологической защиты успешно осуществляются без участия сознания и нет причин, чтобы “иррациональный” тип защиты составлял исключение. 108
Мы видим только одно возможное объяснение вербализации сновидений: сновидения осознаются не потому, что должны осознаваться и в этом осознании есть какой-то психологический смысл, а потому, что в условиях быстрого сна у нас нет оснований не осознавать их. Во время быстрого сна происходит активация структур, переводящих мозг на условия работы, сходные с условиями бодрствования. Правда, отличием от бодрствования является активная блокада восприятия новой информации, но, судя по некоторым данным [20], это имеет место не всегда, а лишь когда происходит концентрация внимания на образах сновидений. Такая концентрация создает предпосылки для осознания образного мышления так же, как в состоянии бодрствования существуют естественные условия для осознания образных представлений. В то же время если образное мышление успешно выполняет свою функцию “примирения”, то по мере выполнения этой функции отпадает необходимость в вытеснении (т. е. в недоведении до сознания каких-то аспектов психического, с которыми манипулирует образное мышление). При таком понимании осознание сновидений выступает лишь как пассивное следствие устранения в процессе образного мышления причин для неосознания его продуктов в фазе быстрого сна.
типы психологической защиты – предыдущая | следующая – поиск
Бессознательное. Природа. Функции. Методы исследования. Том II