Глава 2
Базовые принципы и методы психотерапии пограничных личностных расстройств
2.1. Теоретическое обоснование
Современное состояние той области психологии, которую иногда называют “психологической практикой”, отмечено тенденцией к взаимопроникновению и интеграции базовых принципов и методов психоанализа, когнитивно-бихевиориальной и гуманистической ориентации в персонологии и психотерапии. Последние две, исторически возникнув как непримиримые оппозиции классическому психоанализу (и друг другу) сегодня сосуществуют, тем самым позволяя создать более полное и объемное представление о человеке, а также значительно обогащая и расширяя поле конкретных психотерапевтических процедур. Практикующий психотерапевт волен выбирать, быть ему строгим приверженцем какой-либо определенной школы или прагматическим эклектиком, что в немалой степени зависит от его личных предрасположенностей и аксиологических установок. На наш взгляд, и догматический пуризм, и технологическая всеядность как крайности одинаково малопригодны для осознанной и этически оправданной профессиональной деятельности психотерапевта. Обе мало уважают и принимают в расчет самого пациента, более всего озабоченные созданием “харизматического” образа психотерапевта, и уже хотя бы поэтому обе чреваты манипуляторством либо в угоду излюбленной терапевтом теории, либо ради демонстрации эффектов “быстрого” магического исцеления. Существующая сегодня разветвленная сеть психологических услуг поднимает вопрос об “имени”, а следовательно, о сущности по крайней мере одного из направлений психологической практики, до недавнего времени именовавшегося “психологической коррекцией”. Сегодня уже ясно, что этим термином стоит пользоваться с осторожностью, ибо очевидно, что чуткий к смысловым оттенкам слов, страдающий человек в ситуации выбора (вообразим себе подобную фантастическую картину) пойдет на прием не к “психокорректору”, а к “психотерапевту”. Сказанное вовсе не означает дискредитации той области практической психологии, которую традиционно и с полным правом называют у нас восстановлением высших психических функций. При этом не играет роли, идет ли речь о восстановительной (реабилитационной) работе психолога, осуществляемой им в клинике или в учебном заведении — в рамках ясно сформулированных и ограниченных запросом к психологу задач, его деятельность абсолютно уместна и этически оправдана.
Иначе (и гораздо проблематичнее) обстоит дело в той области психологической практики, где “страдает” не та или иная психическая функция (при всей условности, конечно, подобного различения и общепринятости деятельностной парадигмы), где оценочные критерии неприменимы принципиально, а клинико-психиатрические все более оттесняются психологическими, где жалоба и запрос пациента теснейшим образом связаны с коренными вопросами его существования.
Отказываясь от идеологии манипуляторства как своего рода “мичуринства” в области человеческих отношений, я предпочитаю термин “психотерапия”, (а не психокоррекция), чем утверждаю право и ответственность самого пациента решать, что в нем “правильно” или “неправильно” (correction (англ.) — буквально исправление, поправка, наказание), а следовательно, и запрашивать, чего именно, кроме уменьшения страдания, он ожидает от психолога-психотерапевта.
Термин “психотерапия” в одном из своих факультативных значений подразумевает врачевание души в смысле заботы, попечения, ухода и является, таким образом, разновидностью психологической помощи, оказываемой одним человеком (профессиональным психотерапевтом) другому человеку (пациенту или клиенту) исключительно по запросу последнего и на основе взаимного контракта, помощи, к тому же строго ограниченной пространством психотерапевтического кабинета. При таком понимании психотерапии ее главным методом и лечащим средством становится не та или иная психотехника, а особая форма взаимоотношения терапевта и пациента в процессе психотерапевтического контакта, по своим основополагающим принципам альтернативного спутанным, неопределенным, нестабильным и угрожающим отношениям в реальной жизни пациента.
Специфические особенности этого типа общения, оказывающего врачующее воздействие на пациентов с пограничной личностной структурой, заключаются в их пригодности для опредмечивания и удовлетворения базовых потребностей в безопасной стабильной привязанности и автономии, фрустрированных в онтогенезе, и реконструкции на их основе способной к развитию и одновременно устойчивой самоидентичности. Именно в этом смысле мы говорим о психотерапии как о хорошем родительствовании, “взращивании”, что перекликается отчасти с идеями психотерапии объектных отношений, но также может быть понято в контексте культурно-исторической концепции Л.С.Выготского. Всякая высшая форма поведения появляется в своем развитии на сцене дважды, указывал Л.С.Выготский, — сначала как интерпсихическая, в форме разделенного между двумя людьми общения, а затем как интра-психическая, сначала как средство воздействия на другого человека, затем как способ овладения им собственным поведением1. Применительно к психотерапевтической модели общения принцип интериориза-ции конкретизируется следующим образом. Первоначально строящиеся “извне” между терапевтом и пациентом взаимоотношения устойчивой и безопасной привязанности — с одной стороны, побуждение пациента к активности самоисследования и разделению ответственности за происходящие изменения — с другой, интериоризуясь и присваиваясь пациентом, образуют новую структуру самоотношения, так же как и новый паттерн межличностного общения.
1 Выготский Л.С. О психологических системах. Собр. соч. М., 1982. Т.1.
Спонтанная вербальная речь – предыдущая | следующая – Полярно-неадекватное родительствование
Особенности личности при пограничных расстройствах и соматических заболеваниях